Изабелла Католичка. Образец для христианского мира? - страница 60

, что, впрочем, не способствовало продвижению дела. Казалось, никто не знал, каковы намерения на этот счет Иоанна-Павла II; все рассчитывали скорее на его преемника, особенно если тот будет испано-американского происхождения. Ведь Христофор Колумб, которому помогала Изабелла, открыл путь на запад, тем самым позволив миллионам людей возносить хвалу Богу на испанском языке: «Возможно, Бог приберегает славу канонизировать Изабеллу для папы, который придет с Запада...»

Конечно, католическая Церковь вольна рекомендовать своей пастве для почитания кого угодно, однако не боится ли она шокировать всех порядочных людей, провозгласив образцом христианства правительницу, чья религиозная политика была так далека от забот и интересов современного мира? Инициаторы беатификации замечают, что речь идет не об оценке политических решений главы государства, а о его моральном облике, хотя разделить эти два аспекта не так-то легко; испанская Церковь сама признавала это, выдвигая не только добродетели кандидатки, но и евангелизацию Нового Света, которую ставит в заслугу кастильской королеве.

Историк не должен вмешиваться в этот спор: его задача — устанавливать факты и устранять анахроничные интерпретации. Именно к этому мы стремились в своей книге. Сделаем же последнее замечание. Изабелла получила добротное религиозное воспитание; она была набожна (возможно, без ханжества), но в историю она вошла благодаря той роль, которую она играла в своей стране, и ее политическим заслугам, но отнюдь не ее добродетели. В конечном счете, именно об этом хотели предупредить королеву ее ближайшие советники. В 1473 году, то есть за год до того, как Изабелла оказалась у власти, один из самых влиятельных советников, Гомес Манрике, предостерег ее: «Никто не пожелает узнать, набожны ли вы или умерщвляете ли вы свою плоть; от вас потребуется другое — способны ли вы творить правосудие беспристрастно, будете ли вы осуждать виновных или останетесь снисходительной к ворам и бродягам; вот по каким деяниям о вас будут судить». Иными словами, будущей королеве предложена по сути светская программа. Ее призывали не смешивать жанры: религия — это одно, а политика — другое. Конечно, не стоит возводить меж ними глухую стену, но в целом Гомес Манрике прав: пусть даже Изабелла и Фердинанд — страстные приверженцы католицизма, они в первую очередь являлись главами государства, и их заботы и интересы должны быть отданы светской, но не религиозной политике. Изабелла, в частности, очень рано заявила о своих политических амбициях, отняв права на корону не только у своей возможной соперницы Хуаны, но и у собственного мужа — причем с той решимостью, которую можно было бы назвать макиавеллевской, если бы сам автор «Государя» не отдал пальму первенства в этом вопросе ее супругу[142].

В деяниях этой двойной монархии все же можно распознать, кому принадлежит инициатива в том или ином деле — Изабелле или Фердинанду. Говоря о дипломатии, об экспансии в Италии, инквизиции и изгнании евреев, стоит признать, что, вероятно, душой этих предприятий был Фердинанд, а поддержка, оказанная проектам Колумба, исходила скорее от Изабеллы. Но эти уточнения по сути тщетны, ибо короли раз и навсегда решили, что в делах государственного управления они будут действовать сообща, чтобы нести за них ответственность в равной мере. Создание двойной монархии, первые шаги к объединению народов Иберийского полуострова, установление политических и социальных институтов, предназначенных для того, чтобы поддержать и усилить престиж и авторитет королевской власти, победа над маврами Гранады, успехи испанской дипломатии, покровительство искусствам и филологии — все эти достижения делают честь правлению, которое считается одним из величайших и славнейших правлений, какие знала Испания. Религиозную политику необходимо рассматривать как средство, которое в будущем укрепило бы сплоченность общества, сделав единство веры условием или следствием национального единства. Вот что подтолкнуло католических королей к учреждению инквизиции и изгнанию евреев.