Избранное - страница 37
Я думаю: «Странная девушка».
Встал, осмотрел комнату, батареи потрогал, в стенку постучал, поинтересовался, капитальная ли перегородка, и потом спрашиваю: «Много ли здесь народу живет?»
«Нет. Бабушка и я. Правда, сейчас еще Федя… Но он скоро уезжает».
Я говорю: «Вы извините, но у меня впечатление, что вы меня боитесь…»
Она головой качает: «Н-нет… ничего… Что вы?..»
Тогда я спрашиваю: «Чем вы занимаетесь, если это, конечно, не секрет?»
Она отвечает: «Кончаю театральный институт, режиссерский факультет».
«Ах, вот как!.. Интересно… А газ у вас есть?..»
Вижу, она пятится и говорит дрожащим голосом: «Федя вернется не раньше чем через час. Может быть, вы в другой раз зайдете?..»
«Какой Федя? Я не знаю никакого Феди».
«Ой, значит, я ошиблась. Вы по объявлению?»
«Точно».
«У меня прямо гора с плеч!..»
Тут я спрашиваю: «Что вы можете предложить?»
Вижу — девушка мнется, искоса поглядывает на меня.
«Извините, но у меня к вам вопрос. Может быть, это вам покажется странным, но вы коротко расскажите о себе, что вы за человек…»
Я говорю: «Пожалуйста. Ничего в вашем вопросе странного не вижу. Вполне уместный вопрос. Я офицер. Одинокий. Учусь. Интересуюсь искусством. Футбол люблю…»
«Скажите… а вы добрый человек?..»
«На мой характер товарищи не жалуются».
«Ну что ж, я очень рада. А как вы… к собакам относитесь?..»
«Вот так вопрос!» — думаю. «К собакам отношусь нормально, если их не слишком много».
«В данном случае, как вы понимаете, речь идет об одной собаке…»
Я, правда, ничего не понимаю, но на всякий случай успокаиваю: «С одной-то собакой я всегда уживусь. Как говорится, найду общий язык…»
Гляжу, девушка смеется: «Вы правду говорите?»
«Конечно. Но это, я думаю, не так уж и важно».
«Нет, это очень важно. Если бы вы не любили собак, нам бы не о чем было и говорить…»
Тут уж я обиделся. «Почему вы так думаете?..»
Она ничего не отвечает и вдруг достает откуда-то из-под стола маленького, симпатичного щенка и мне протягивает. Я его взял на руки. Он тявкнул раз-другой, потом изловчился, лизнул меня в нос.
Глажу я щенка, а сам думаю: «У каждого человека своя страсть. Не иначе девушка собак обожает».
Сидим мы с ней, глядим друг на друга. Не знаю, какое я произвел на нее впечатление, но мне она понравилась. И вот я говорю: «О себе я доложил. Жду, что вы скажете…»
«Пожалуйста. Сначала несколько слов о родителях. Надеюсь, вам это интересно?..»
Я говорю: «Конечно. А что, родители тоже здесь живут?»
Она отвечает: «Нет, они у Феди, у брата, в Брянской области. Там леса, поля, есть где развернуться. Так вот, о родителях. Отец и мать замечательные. Оба имеют медали. У отца даже две…»
«Очень приятно, — говорю, — но поскольку они живут не здесь, они меня интересуют, как говорится, во вторую очередь».
«Понимаю. В общем, смотрите, подумайте. Я вам ее не навязываю. Сейчас принесу паспорт…»
«Что вы, не нужно. Я же вижу, с кем дело имею. Но вы помните, что она мне всего на год нужна?..»
«На год?.. — удивляется девушка. — А что же с ней дальше будет? Куда она потом денется?»
«А потом я закончу, получу назначение и уеду. Вы же сдаете ее временно. Так сказать, в аренду…»
Девушка недоумевает: «Что?!. — Глаза у нее вот такие делаются. — О чем вы говорите?..»
«О комнате».
«О какой комнате?..»
«Вот об этой самой…»
Тогда она руками разводит:
«Простите, я ничего не понимаю. Как вы сюда попали?..»
«Я пришел по объявлению — «Одинокий офицер снимет комнату сроком на один год…».
И тут я вижу, девушка просто замирает: «Послушайте, я была уверена, что мы говорим о собаке!..»
Она смеется, щенок лает-заливается, а я ничего не соображаю.
В разгар моих переживаний входит в комнату мужчина, брат ее Федя. Я смотрю — вылитый майор Фомин.
Девушка рассказывает брату о нашей содержательной беседе, и мы втроем начинаем так грохотать, что даже соседи сбегаются.
На другой день Катюша пригласила меня на выпускной спектакль «Любовью не шутят». Снова вспомнили мы всю эту петрушку и так развеселились в зале, что, по-моему, даже артистов с толку сбили, поскольку смеялись в самых неожиданных местах.
Майор Гришаев кончил свой рассказ, и, когда улеглось оживление, Козаченко, вытирая покрасневшие от слез глаза, сказал: