Избранное - страница 52
И тут меня взяло сомнение. Думаю: только хуже будет. Она ж меня на смех поднимет. Скажет: не парень — тряпка, сам не решился прийти, прислал товарища.
А Веня нажимает: «Я сейчас в хорошей форме, это у меня будет разминка перед уходом на дипломатическую работу».
Ладно, думаю, была не была, даю ему адрес.
Веня говорит: «Ожидай радостного сообщения. Брейся, надевай белую сорочку. Привет!»
И ушел.
А сейчас я вам расскажу, что в итоге получилось.
Пришел Веня по указанному адресу, ничего не перепутал — улица Сосновая, дом двадцать шесть, квартира восемь. А Смирновы — Тонины родители, братишка ее и она — все только что переехали в новый дом. На Сосновой у них было тесновато, и они получили трехкомнатную квартиру. Но я этого еще не знал, и Тоня мне ничего не сказала из суеверия, чтоб не сорвалось. А туда, в квартиру восемь, въехала новая семья. Помните, я про совпадение говорил? Туда въехали тоже Смирновы, фамилия распространенная, бывает.
А дальше я в точности приведу Венин рассказ.
«Значит, так. Получил задание. Прибыл по адресу. Открывает мне дверь мужчина средних лет. Ну, думаю, увы, маленько опоздал, она уже замуж вышла. Но с ходу ни о чем спрашивать не стал. Решил — начну издалека, как дипломат.
Говорю мужчине: «Здравствуйте!» И женщине, которая появляется, тоже говорю: «Здравствуйте!» И сразу делаю намек: «Вижу, что ваша семья не вся в сборе». «Да, — говорит, — только дочки нашей нет дома». Я говорю: «И хорошо. Перед вами чрезвычайный и уполномоченный посол. Прибыл с целью восстановить мир. Мне Володя поручил извиниться за свое недостойное поведение в отношении вашей дочки».
Мужчина головой качает: «А почему ж он тоже не пришел? Он ведь не маленький, ходить вроде бы умеет». Я говорю: «Он просто стесняется, поскольку виноват, но я имею полномочия сообщить обиженной стороне, что Володя к ней очень хорошо относится. Он хочет с ней дружить». «Оно и видно», — говорит мужчина. «Так не дружат. — Это уже женщина говорит. — Ваш Володя плохо воспитан».
Тогда я думаю: надо пошутить. Я говорю: «Да, по линии воспитания имеют место отдельные недостатки. Это у него осложнение после кори — память немножко ослабла, но ничего, это пройдет».
Мужчина говорит: «Дело здесь не в памяти. Он должен помнить, что существуют какие-то правила поведения. Ведь это надо же — положить ей в карман лягушку!.. Знаете, как она перепугалась!..»
Я говорю: «Володя мне об этом ничего не сообщил», а сам думаю: действительно, довольно-таки странный выбрал способ ухаживания. «Когда, — спрашиваю, — он позволил себе такую глупую шутку?»
Мужчина говорит: «Недавно, в Подрезкове, в лесу. А эта история в столовой? Облил ее компотом. Наверное, решил, что это очень остроумно».
Я молчу, а сам думаю: оказывается, не все он мне сообщил. Похоже, у них случались крупные ссоры, если даже доходило до таких мероприятий.
Я говорю: «Вряд ли он нарочно. Сами знаете, какая в столовой бывает сутолока».
Женщина говорит: «Она пришла вся в слезах».
Я говорю: «В масштабе жизни это мелочь. Не о чем говорить. Уверяю вас, она уже давно забыла про этот компот!..»
Мужчина говорит: «Ваш Володя считает, что ему все дозволено».
Я говорю: «Случай с компотом он от меня скрыл».
«Ах, вот как? — удивляется мужчина. — А про почтовую марку рассказал? Вы знаете, что он сотворил? Когда дочка спала после обеда, он наклеил ей на лоб четырехкопеечную марку, а потом, когда это увидела Анастасия Павловна и спросила, зачем он это сделал, ваш Володя заявил: «Я хотел еще адрес ей на лбу написать, чтоб ее домой принесли, если она вдруг заблудится». Что вы на это скажете?»
Я чувствую — или я с ума сошел, или ты «с приветом», такие откалываешь фокусы. Я говорю: «Не обращайте внимания. Когда люди друг дружку любят, они всегда играют. Они как бы возвращаются в детство…»
Женщина говорит: «А чего им возвращаться? Они пока что из него не вышли. Ваш Володя тоже на пятидневке? Он в садике пять дней в неделю, кроме субботы и воскресенья?»
Я спрашиваю: «В каком садике?»
«В детском садике, в каком же еще?»
Тогда я говорю: «Одну минуточку… Вы Смирновы?» — «Смирновы. А вашего Володи фамилия Пальцев?» «Его, — говорю, — фамилия Кондаков. Владимир Алексеевич…»