Избранное. Романы - страница 46

— Ладно, ладно, — строго заметил Мужик. — Хуже того, что назначено богом, не будет. — Обернувшись к Мустафе, он молитвенно развернул ладони и спросил: — И такие казахи тоже попадут в рай?

— Попадут! Разве они не мусульмане?

— Какие они мусульмане?! Они способны только на гадости, на сплетни и насилие! Они бесстыдники, невежды, трусы, угодники и к тому же лентяи. Не знают намаза, не придерживаются уразы! Если такие попадут в рай, то мне в такой рай лучше не ходить!

— Вы видите в людях только дурные стороны, Суйеке, — попытался успокоить Мустафа. — Но надо видеть и хорошие. Аллах одобрял чистоту и опрятность даже у иноверца Фергауина. У казахов немало достоинств. По пути в Мекку я встречал людей разных наций. Но нигде не замечал, чтобы чужестранцу что-нибудь давали даром. Даже воду продают. Без денег там умрешь с голода. Среди казахов многие живут без денег, без лошадей, одинокими, без родичей и друзей. На наши земли пришли узбеки, русские, татары, и посмотри, как они разбогатели. В этом не только богатство нашей земли, но и щедрость нашей души. Разве плохи, не человечны наши обычаи, такие, например, как уважение родителей и старших или отклик на смерть близкого, когда все с плачем скачут на конях к умершему. Если падет у кого-то скот в бескормицу — сообща помогают ему стать на ноги; если не справляется кто-то с работой, сообща оказывают ему посильную помощь. На те подлые нравы, о которых вы говорили, народ давно наложил клеймо позора и проклятия. Без худа невозможно было бы определить добро. Когда добро сильнее — зло погибает, когда зло осилит — погибает добро. Чтобы прожить пять дней, надо десять дней бороться. В конце концов погибнем все, но надо всегда бороться за лучшее. И мы с вами со временем протянем ноги, Суйеке. Хорошо, что приготовили могилу.

Мужик встал и вышел, не дождавшись конца чаепития. Он либо не нашелся что ответить, либо надоел ему разговор без дела. Подошел к горну, стал раздувать огонь. Мустафа, прочитав молитву, сел на коня. Когда выехали, сын спросил:

— Мусульманин он, этот Мужик?

— Что за вопрос!

— Если мусульманин, то почему вместе с вами не совершил намаз?

— Мусульманство не в одной молитве. Не все, кто молятся и держат уразу, сразу попадают в рай. Все дело в душе. Если человек подл, то никакой внешней благопристойностью он не обманет ни бога, ни народ, пусть хоть сто раз творит намаз.

— Если все дело в душе, то к чему тогда так много правил шариата?

— Подножку даешь, дрянной мальчишка?! — усмехнулся Мустафа.

Ответить ему не пришлось, внимание Мустафы привлекли дымные костры вдали и скопление людей. Впереди, возле Карамолы, густо располагались аулы рода тенизбай, за ними, в районе Самена, многочисленные аулы рода орынбай. Как будто сговорившись, все вышли в степь. Людей тьма-тьмущая, клубы дыма вытянулись в один ряд. Если собрались на той, то почему далеко от аула, в степи?

Сарыбала обрадовался и, подгоняя хромую трехлетку, воскликнул:

— Вот хорошо, попали на той!

— Не той, а, кажется, жертвоприношение, — предположил Мустафа.

Он угадал. На берегу речки Жарлауыт было вырыто около ста очагов, и в каждом установлен полный котел мяса. Зарезано, самое меньшее, сто голов мелкого скота. Четырьмя кучами возвышались шкуры овец, коз и козлят. У каждой кучи сидел мулла и, развернув ладони перед собой, читал молитву или перебирал четки. Те, кто резал свой скот, высказывали друг другу пожелание: «Пусть будет принято богом». А те, которым нечего принести в жертву, смотрели на котлы и про себя умоляли: «О боже, не забудь и нас». Мясо еще не сварилось. Говорят: «Бедняку один раз наесться досыта — уже полбогатства». С нетерпением ожидая еду, люди говорили об одном:

— И в том году, помните, была жара. Как только подали чаши с мясом, ох и полило тогда!..

— Во-он облачко появилось! Ей-богу, дождевое!..

— Кто его знает, то вроде собирается туча, то опять расходится.

— Аллах не обманет нашу надежду!

— Пора снимать котлы с огня. Если и не доварилось божье мясо, ничего опасного нет. Все равно вкусно.

Несколько старух, потряхивая черпаками, разбрызгивают воду вокруг. Мужчины во главе с муллой Жашкеном отправляют молитву. Все они просят одного — дождя. Слышны всякого рода исламские, шаманские, казахские упрашивания и заклинания.