Избранное - страница 20
Мои пальцы. Моя живая рука так послушна. Она делает все, что я пожелаю. (Отворачивается к стене. Может быть, засыпает.)
Входят р о д и т е л и Героя. Они озабочены. Отец посматривает на часы.
М а т ь. Не держи руки под одеялом, это некрасиво и вредно.
О т е ц. Что из него выйдет, если он будет столько валяться. Вставай, парень!
М а т ь. Ему сорок лет, а он всего лишь администратор оперетты.
О т е ц. Уверяю тебя, что он гадко играет под одеялом. Сам с собой.
М а т ь. Глупости! Да там еще кто-то под одеялом. Кажется, женщина.
О т е ц. С ума сошла! Семилетний мальчик… Он вчера утащил у меня злотый… Шкуру с него спущу! Да еще весь сахар из сахарницы пожирает.
М а т ь. Но ведь у него заседание! Доклад и содоклад!
О т е ц. Украсть у меня злотый! Ну, скажи он: «Папа, прошу тебя, дай мне злотый, я хочу себе что-то купить», я бы ему сам дал. А так… Он должен быть наказан!
М а т ь. Тише. Он же спит.
О т е ц. И в кого он пошел?
Входит Х о р с т а р ц е в. Их трое. На них довольно поношенные мятые костюмы. Один из старцев в шляпе. Все трое садятся у стены на складные стульчики, которые принесли с собой. Двигаются старцы нерасторопно, зато текст произносят очень четко, звучно, юношескими голосами, без излишней мимики.
Хор старцев использует паузы, во время которых поучает, предостерегает, одобряет.
Х о р с т а р ц е в.
О т е ц (наклоняется над кроватью, двумя пальцами берет Героя за ухо, тянет его). Не притворяйся, ты уже не спишь. Встань, когда с тобой разговаривает отец!
Г е р о й. Стой! Стой! Кто идет? Стой, стрелять буду! Хальт!
М а т ь. Во сне говорит. Ах, эта ужасная война.
О т е ц. Я хочу с тобой поговорить, балбес.
Г е р о й (садится на кровати). Я слушаю.
О т е ц. Ты почему съел сахар из сахарницы?
Г е р о й. Это Владек.
О т е ц. Не ври, расскажи все, как было, по порядку.
Г е р о й. Я не мог удержаться, папочка. Это дьявол соблазнил меня, папочка!
О т е ц. Если бы ты сказал: «Папочка, можно сахару…»
Г е р о й. А вы, папочка, в носу ковыряли, я видел…
О т е ц. Выродок! Что из тебя выйдет? Бог свидетель!..
М а т ь. Как ты смеешь так с отцом… Не узнаю тебя, дитя мое.
Ж е н с к и й г о л о с и з - п о д о д е я л а. Пан директор, пора на заседание.
Г е р о й. Я понял спустя тридцать лет всю глубину своей, а точнее, моей вины. Папочка. Мамочка. Да, это я съел колбасу в страстную пятницу пятнадцатого апреля 1926 года. Я стыжусь своего поступка. Съесть колбасу я задумал намного раньше, вместе с Ясем и Павликом. Моему низкому поступку, дорогой папочка, нет оправдания. Я съел колбасу из чревоугодия. Я не был голоден. Благодаря твоей заботе, папочка, у меня в детстве было досыта хлеба. Я часто получал деньги и на конфеты. Несмотря на это, я согрешил.
М а т ь. Но отец спрашивает тебя про сахар, а не про колбасу.
Г е р о й. Мамочка. Не защищай меня. Отрекись от сына. Я съел и сахар и колбасу. Помню, примерно в пятнадцать часов пять минут мы начали есть колбасу. Я съел самый большой кусок. А наша любимая бабушка, умерщвленная в результате моих происков…
М а т ь. Но ведь бабушка естественной смертью…
Г е р о й. Бедные родители. Вы породили чудовище. В течение десяти лет я умышленно давал бабушке печенье со стрихнином. Хорошо помню и свои гнусные игры со спичками. С отвращением думаю, что замышлял еще и убийство папочки.
О т е ц. Хорошенькое дело!
Г е р о й. Эти замыслы и планы созрели в моем мозгу, когда мне исполнилось пять лет. До сих пор помню пять свечек, которые горели на пироге…
Ж е н с к и й г о л о с и з - п о д о д е я л а (нетерпеливо). Пан директор, пора!
Г е р о й. Я также хотел бы признаться и в том, что…
Ж е н с к и й г о л о с и з - п о д о д е я л а. Пан директор, время!
Г е р о й. Дорогие мои, у меня совещание, слышите?
Родители выходят.
Г о л о с и з - п о д о д е я л а. Совещание начнется через два часа, но надо подготовиться. Сейчас я вас подготовлю ко всему.
Х о р с т а р ц е в.