Избранные произведения - страница 3

Вернувшись на родину, Хьелланн издал весной 1879 года свою первую книгу — сборник «Новеллеты».

Эта книга была во многих отношениях чем-то совершенно новым для северных литератур. Прежде всего, новым был сам жанр. Такой сжатый, предельно лаконический рассказ, обнажающий те или иные стороны жизни современного общества, оказался своего рода откровением для Норвегии, где до Хьелланна повествовательный жанр был представлен главным образом романтической крестьянской идиллией. Но, конечно, не столько сам жанр новеллы поразил современников (французская и отчасти немецкая новеллы были уже знакомы норвежской читающей публике), сколько резко выраженное общественно-социальное звучание этих новелл, раз и навсегда определившее место Хьелланна в бурной идейной борьбе его времени. Судя по многочисленным рецензиям, появившимся по выходе «Новеллет» в столичной и провинциальной печати, это сразу же отметили и единомышленники и противники. А на страницах органа радикальной оппозиции «Дагбладет» Бьернсон торжественно провозгласил Хьелланна надеждой «новой, критикующей общество литературы».

«Новая, критикующая общество литература» создавалась целой плеядой замечательных норвежских реалистов второй половины XIX века, новой литературной школой, которую Хьелланн возглавил наряду с Ибсеном и с которой теснейшим образом связана вся его писательская деятельность.

По своей общей гуманистической направленности и обличительной силе, по своей художественной значительности и цельности норвежский критический реализм является не только величайшим достоянием национальной норвежской культуры, но и частью того мирового литературного наследия, без освоения и переработки которого не может развиваться культура нашего времени. «…за последние двадцать лет, — писал Энгельс в письме к Паулю Эрнсту в 1890 году, — Норвегия пережила такой подъем в области литературы, каким не может похвалиться за этот период ни одна страна, кроме России. Мещане они или не мещане, но эти люди творят гораздо больше, чем другие, и налагают свою печать также и на литературу других народов, не в последнюю очередь и на немецкую».[1]

С последних десятилетий XIX века театр Ибсена и Бьернсона начинает занимать одно из ведущих мест в европейском репертуаре, а журналы и издательства России и Западной Европы печатают романы Йунаса Ли, Кристиана Эльстера, Александра Хьелланна и Арне Гарборга. Литература Норвегии, маленькой, «провинциальной», мелкобуржуазной страны, быстро выходит на мировую арену и становится едва ли не вершиной западноевропейской литературы второй половины XIX века.

В то время как в литературе развитых стран Запада основным объектом изображения делается пошлая проза буржуазного существования и начинают преобладать натуралистические тенденции, норвежский критический реализм отображает мир, в котором, по определению Энгельса, «люди еще обладают характером и инициативой и действуют… самостоятельно».[2] Норвежская литература ищет подлинного героя, достаточно сильного духом, чтобы восстать против норм буржуазного общества. В таком утверждении рационально-волевого начала в человеке, что имело в период засилия натурализма на Западе глубоко гуманистический характер, проявился устойчивый демократизм норвежского общества, социальной основой которого было свободное крестьянство, никогда не знавшее крепостничества, базой государственного устройства — Эйдсволлская конституция 1814 года, «гораздо более демократическая, чем все, существовавшие тогда в Европе»,[3] а основным содержанием истории страны на протяжении всего XIX века — борьба норвежского народа за свою национальную независимость.

Однако деятельность волевого, активного героя норвежской реалистической литературы все же носит или абстрактный, или объективно буржуазный характер. В неуменье норвежских реалистов найти исторически конкретное положительное содержание этой деятельности сказалась другая сторона норвежской крестьянской демократии — ее ограниченность и даже прямой консерватизм, вызванные поздним развитием капитализма и слабостью пролетариата, общей неразвитостью и отсталостью норвежской жизни. Эта двойственность норвежского общества, органическое переплетение в нем прогрессивно-демократических и реакционно-консервативных черт, наложила печать на весь характер норвежского критического реализма и обусловила его сложную, противоречивую природу.