Избранные произведения - страница 8

Свое творчество, свой талант Хьелланн сознательно ставит на службу своим идеям. «Прежде всего ты человек, а лишь потом — художник», — писал Хьелланн в 1877 году своей сестре Китти. Эта мысль лежит в основе эстетики Хьелланна, и она раскрывается полностью при сопоставлении с выдержкой из другого письма к сестре (тоже 1877 года): «Стоит ли завидовать людям, которые довольны собой и всем вокруг, которые успокоились, как андерсеновские утки под капустным листом, где они родились и где кончается для них мир, и тем, которые „отвоевали“, бросили якорь, „нашли покой“, или как это там еще называется? Неудовлетворенность является паром, приводящим в движение жизнь, и точно так же, как мощность машины измеряют лошадиными силами, можно измерить внутреннюю цену людей по степени их неудовлетворенности».

Все, что побудило Хьелланна стать писателем, заранее определило и его отношение к искусству, как к такому виду человеческой деятельности, который должен служить обществу. Хьелланну были чужды всякого рода эстетские теории «искусства для искусства», «чистого искусства» и т. д. «Быть честным приверженцем „полезной поэзии“ — моя гордость, это ты должен, наконец, понять, если хочешь что-то написать обо мне», — писал Хьелланн в письме к Георгу Брандесу в 1881 году.

Искусство в понимании Хьелланна обязано активно воздействовать на жизнь и направлять ее развитие, а не только объективно отражать ее. Хьелланн был истинным просветителем и не боялся обвинений в предвзятости, преднамерении, тенденциозности. Защищая присущие его творчеству односторонность и преувеличения, Хьелланн писал: «Искусство заключается в том, чтобы нагромождать друг на друга массы этой божественной односторонности. И когда кричат: „преувеличение“, то это так же отрадно, как буря приветствий, так как показывает, что намерение понято, мысль кажется ясной и односторонне заостренной. Значит, сквозь ткань произведения тенденция вышла наружу» (письмо к Ланге, 1880).

С этих позиций Хьелланн и подошел к центральной проблеме норвежского критического реализма — к проблеме становления характера, которой посвящена его трилогия об Абрахаме Левдале.

Если романы первого периода, прежде всего «Гарман и Ворше» и «Шкипер Ворше», обращены к прошлому, то трилогия об Абрахаме Левдале, которой знаменуется второй период творчества Хьелланна, изображает современную Хьелланну жизнь Ставангера. Проследив истоки и формирование современного норвежского общества, Хьелланн обращается теперь к его изучению.

Трилогия об Абрахаме Левдале — это своего рода «роман воспитания», но, в отличие от классического романа воспитания, где показывается, как жизненный опыт формирует молодого человека, она повествует о том, как под влиянием школы и церкви и всей жизненной практики буржуазного общества разрушается характер. Абрахам Левдал — это не просто безвольный, слабый герой западноевропейской литературы второй половины XIX века типа Фредерика Моро у Флобера. Это также не герой натурализма, чьи поступки определяются темпераментом и наследственностью. Хьелланновский герой — человек по природе сильный, сын тех «настоящих людей», которые «еще обладают характером, способны к инициативе и действуют самостоятельно». Но современная государственная машина, весь строй современного буржуазного общества подавляют его индивидуальность, ломают его волю, растлевают его. Иначе говоря, Хьелланн пишет о превращении гражданина в верноподданного, о процессе духовной гибели личности.

Первая книга трилогии с красноречивым заголовком «Яд», изданная в 1883 году, посвящена школьным годам Абрахама Левдала. Абрахам-юноша полон благородных задатков, он смел и великодушен, способен на бескорыстную дружбу и даже самоотверженность, то есть обладает всеми данными, чтобы в свою очередь стать «настоящим человеком» — подлинным героем норвежской литературы.

Все эти черты он унаследовал от своей матери, красавицы Венке, происходившей из просвещенной купеческой семьи, тесно связанной с национально-освободительным движением. Отец Абрахама, напротив, вышел из среды столичных чиновников и воплотил в себе присущий ей консерватизм, который он и стремится передать сыну. С первых же страниц романа Хьелланн намечает антагонизм характеров матери и отца и их борьбу за влияние на Абрахама. Сначала в юноше берут верх естественные человеческие чувства: он, не колеблясь, защищает товарища от издевательств учителя. Но после этого первого «бунта» общество через семью, школу, церковь усиливает свое давление на «мятежника», дерзнувшего пойти против авторитетов. И юноша не выдерживает этого наступления — он подчиняется.