Избранные произведения - страница 10

Нам, светлый гений, вспоминать немило

Отцов — так будь они

Милы тебе, избраннику судьбы,

Тебе, чья длань словно ввела к нам дни,

Когда письмен, покинувших гробы

Забвенья, нам макушка стала зрима,

А ими был ведом

Сонм древних, тех, с кем речь вела, покровы

Не сняв, природа и украшен кем

Был сладостный досуг Афин и Рима.

О время, вечным скрученное сном!

Еще руины были не готовы

В Италии, и праздности ярем

Был мерзок нам, и ветры унесли

С тех пор немало искр у нас с земли.

Таился жар в твоих святых останках,

Непобедимый враг

Судьбы, обретший в ярости и боли

Ад, что в сравненье с миром этим благ.

Ад! А какой не тягостней юдоли Земля?

И шепчут струны, коих руки,

Влюбленный бедный,

Твои касаньем нежили горячим.

Увы, все песни скорбью рождены

В Италии. Но тяжесть душной скуки

Злей, чем любой зловредный

Недуг. Вся жизнь твоя была лишь плачем,

Блаженный. Повила нам пелены

Тоска. У люльки нас иль на краю

Могилы — ждать равно небытию.

Твоя ж, Лигурии питомец дерзкий,

Средь моря и светил

Жизнь протекла, когда ты за столпами[18],

Где вал вскипеть вечерний должен был

Навстречу солнцу, тонущему в яме,

Средь волн чутью доверясь, вновь сумел

Луч солнца обрести,

Рожденье дня, у нас который сгинул:

Природы брань твой выдержал поход

И стал земной неведомый предел

Венцом всего пути.

Но мира тем, увы, ты не раздвинул:

Мир не растет, скорей наоборот;

В кормилице-земле, в морях, в эфире

Не мудрым он, а детям виден шире.

Куда ушли пленительные сны

О неизвестной дали

С неведомым народом, о приюте

Светил на время дня, о покрывале

Авроры юной и о тайной сути

Ночного сна планеты большей?

Вмиг Рассеялись они,

Весь свет начертан на клочке бумаги,

Небытие плодят открытья, площе

Стал мир. Едва ль кто истины достиг,

Сокрытой искони

Тобой, воображенье; нет уж тяги

К тебе у духа. Век от древней мощи

Твоей нам не оставил ничего,

И утешенье наших бед мертво.

Тогда родился[19] ты средь грез и первый

Взор к солнцу обратил,

Пленительный певец любви и брани[20],

Учивших в век, что менее уныл

Был, нежли наш, в блаженном жить обмане

Мир рыцарей и дам,

Чертогов и садов! Мой ум легко

Вверяется твоим пустым усладам.

Людская ткется жизнь из зыбких целей,

Из снов и мнимых драм.

За ними гнались мы так далеко!

Так что ж осталось нам? Что листопадом

Обнажено? Лишь то, что, если бред

Развеять, тщетно все, в чем боли нет.

Торквато, о Торквато, был высокий

Твой дух с небес принесен

Нам, а тебе — лишь слезы. Средь невзгод

Утешить — не во власти нежных песен,

Торквато[21] бедный, не расплавить лед,

Которым грудь, исполненную пыла.

Сковала ложь проныр

Бесчестных и тиранов. А любовью[22],

Последним нашим мороком, оставлен

Ты был. Себя реальной тьмой явило

Небытие, а мир —

Безлюдной мглой. Не внял ты славословью[23]

Позднейшему, быв не от благ избавлен —

От бед. Да, просит скорого конца

Познавший нашу скорбь — а не венца.

Вернись, вернись к нам, выйди из могилы,

Унылой и немой,

Но только если ищешь мук, злосчастный

Пример напасти. Непроглядной тьмой

Та, что считал ты мрачной и ужасной,

Жизнь наша стала. Кто тебя оплачет,

Коль никого нет, кто бы,

Кроме себя, был чем-то ныне занят?

Кто безрассудной скорбь твою не звал?

Что высшее, что редкое не значит

У них безумья? Злобы

Укол слабей, чем равнодушье, ранит

Тех, кто великих заслужил похвал.

Коль век не песнь, а цифру славословит,

Кто лавр тебе еще раз приготовит?

С тех, скорбный гений, лет досель не встал

Никто, кем бы поддержан

Был итальянский дух, — лишь тот, кто в тьму

Глухого века злой судьбой был ввержен,

Аллоброг[24], доблесть дикую кому

Послало небо, а не отчий край,

Бессильный и бесплодный;

Нося ее в груди, он, безоружный —

О дерзость! — вел с тиранами на сцене

Войну: хоть мнимой волею пускай,

Хоть бранью безысходной

Дают увлечься ярости недужной

Людей! Один стоял он на арене,

Ибо, кто празден и бездарно нем,

Тот выше всех у нас и мил нам всем.

Жизнь в трепете он прожил и в презренье,

И нет на ней пятна;

Смерть упасла от худших унижений.

Витторио[25], ни век сей, ни страна

Не для тебя. Других достоин гений