Избранные произведения. Том 3 - страница 10

Парня звали Аристархом Железовским, шел ему двадцать седьмой год. У него было еще одно достоинство — голос. Когда он заговорил, Мальгин даже вздрогнул: такого глубокого и тяжелого баса он в жизни своей еще не слышал.

— Годится? — весело спросил Заремба, когда они познакомились.

— Посмотрим, — пробормотал несколько потрясенный Клим, оставаясь тем не менее верным своим принципам: хотя его внутреннее «я» оценило незнакомца с первого взгляда, выводы он привык делать на основании большего объема впечатлений.

Железовский ни разу не пошевелился и не прервал его, пока хирург вводил присутствующих в курс дела, и, лишь когда Клим закончил, математик спросил:

— Что от меня потребуется конкретно?

«Хорошо, что он не поинтересовался этикой эксперимента, — вздохнул про себя Мальгин с облегчением, — разрешения-то у СЭКОНа я испрашивать не собираюсь».

— Ваша задача, — произнес он вслух, — дать логико-смысловой прогноз опыта и математическую модель. Сможете?

Железовский помолчал.

— Все зависит от объема информации.

— Тогда сегодня вечером приходите сюда, мы включимся в обратную связь: Гиппократ — вы — я, получите все, чем обладает институт.

— В девять, — после паузы уточнил математик и встал. — Раньше не смогу.

— Извините, э-э… — сказал Мальгин ему в спину с некоторым сомнением. — Надеюсь, я не нарушил ваших планов. Может быть, вам стоит подумать?…

— Мне интересно, — оглянулся человек-гора, и Мальгин увидел на его губах улыбку, открытую, дружелюбную, чуть смущенную.

— Годится? — прошептал Заремба, когда математик вышел.

Мальгин молча хлопнул его по подставленной ладони.

Акулина Лондон заявилась в институт ровно в восемь, демонстрируя неслыханную для девушек своего возраста пунктуальность. Одета она была в чешуйчатый костюм — блузка и короткая юбка, — играющий зеленым огнем, и в такие же туфли на высоком каблуке, удлинявшие и без того длинные и стройные ноги. В ушах девушки сверкали алые капли сережек, ожерелье из таких же капель струилось на груди, как цепь из тлеющих углей.

«Вырядилась!» — с мимолетной неприязнью подумал Мальгин, тут же меняя свое мнение при взгляде на лицо Акулины: контраст свежести, красоты, молодости и печали буквально потрясал! И все же могла бы надеть что-либо попроще… или я слишком придираюсь? На ее месте Купава вряд ли оделась бы так… вызывающе.

— Идемте. — Мальгин встал из-за стола, стараясь незаметно поправить рубашку на спине. — Отец лежит в клиническом отделении этажом ниже.

— Вы не поздоровались, — укоризненно проговорила Акулина.

— Извините. — Клима бросило в жар, но он тут же парировал: — Засмотрелся на ваши ноги.

Девушка озадаченно посмотрела на туфли, потом поняла, порозовев.

— Надо было, наверное, одеться иначе?

Мальгин молча открыл дверь, сердясь неизвестно на кого, первым шагнул за порог и нос к носу столкнулся с незнакомым, дочерна загорелым парнем.

— Добрый вечер, — пробормотал тот, отступая; одет он был в спортивный костюм.

— Привет, — буркнул Клим, оглядываясь.

— Клайд? — удивилась Акулина, переходя на английский. — Что ты тут делаешь?

— Гуляю, — огрызнулся парень, быстро приходя в себя. — Может быть, мне нужна консультация. Может быть, я хочу сделать операцию на мозге, чтобы стать таким же умным, как твой па.

Глаза у Акулины сузились, ничего хорошего не предвещая.

— Ты только затем и явился, чтобы сморозить глупость? Ты что — следишь за мной?

— Ничуть не бывало, — запротестовал Клайд со смехом. — А насчет глупости я уже говорил: хочу, чтобы…

— Клайд!

— Не придирайтесь к нему, — сказал Мальгин, оставаясь спокойным, вполне понимая чувства молодого человека. — Чем сосуд наполнен, то из него и льется. — Он обошел Клайда и направился к лифту, оглянулся. — Идемте. Оба.

Сзади произошел короткий невнятный диалог, шум (парень пытался обнять подругу), возглас Акулины: «Получил? И не смей больше хамить!» Шепот Клайда: «И пошутить уже нельзя…»

В лифте парень тем не менее выглядел уверенно и ничуть не был смущен. Мальгин поймал взгляд Акулины и понял, что она в гневе. Держись, малыш, посочувствовал он Клайду, хоть ты и самоуверен донельзя, но и она — не мягкая глина.