Избранные произведения в одном томе - страница 65

− Успокойся, Бесси, − сказала Маргарет. − Я не скажу, что ты преувеличиваешь, потому что я мало знаю об этом. Но, возможно, так как ты нездорова, ты видишь все в мрачном свете.

− Вам хорошо так говорить — вы жили в великолепных зеленых лугах всю свою жизнь, и никогда не знали ни горестей, ни забот, ни искушений.

− Будь осторожна,− сказала Маргарет, ее щеки вспыхнули, а глаза заблестели, − будь осторожна в своих суждениях, Бесси. Я пойду домой к своей матери, которая очень больна… очень больна, Бесси, для нее нет выхода из плена страданий, кроме смерти. А еще я должна весело разговаривать со своим отцом, который не имеет представления о ее настоящем состоянии, и которому нужно сообщить эту новость постепенно. Единственный человек, который может посочувствовать мне и помочь, чье присутствие могло бы успокоить мою мать больше, чем кто-либо другой на земле, − невинно осужден − его убьют, если он приедет навестить свою умирающую мать. Это я рассказываю тебе, только тебе, Бесси. Ты не должна упоминать об этом. Ни один человек в Милтоне − едва ли кто еще в Англии − знает об этом. У меня нет забот? Я не знаю беспокойства, хотя я хорошо одета и у меня достаточно еды? О, Бесси, Бог справедлив и уготовил нам наши судьбы, хотя никто, кроме него, не знает, сколько горечи в наших душах.

− Прошу прощения, − ответила Бесси кротко. − Иногда, когда я думала о своей жизни и о том, как мало радости я видела, то верила, что, может быть, я − единственная из тех, кто обречен на смерть падением звезды с небес. «И имя сей звезде — «полынь». И третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они сделались горьки».[10] Любой может переносить боль и горе лучше, если думает, что судьбы всех предопределены заранее: так или иначе, тогда кажется, будто моя боль необходима для завершения замысла, а иногда кажется, что все напрасно.

− Нет, Бесси, подумай! − сказала Маргарет. − Бог не причиняет боли по своему желанию. Не живи одними пророчествами Откровения Иоанна Богослова, лучше прочти понятные отрывки из Библии.

− Осмелюсь сказать, так будет разумнее, но где еще я услышу такие величественные слова и обещания, где еще услышу рассказ о том, что так отличается от этого ужасного мира и этого города, как не в Откровении? Много раз я повторяла строфы из седьмой главы для себя, просто чтобы слышать, как они звучат. Это словно слушать орган. Нет, я не могу бросить Откровение. Оно дает мне больше утешения, чем любая другая книга в Библии.

− Позволь мне прийти и прочитать тебе несколько моих любимых глав.

− Да, − сказала она с жадностью, − приходи. Отец, может быть, тоже послушает тебя. Он не обращает внимания на мои разговоры и говорит, что все бесполезно.

− А где твоя сестра?

− Пошла резать фланель. Я была против, но мы должны как-то жить. А Союз рабочих не может предложить много денег.

− Ну, я должна идти. Ты сделала доброе дело, Бесси.

− Я сделала доброе дело?

− Да. Я пришла сюда очень грустной и думала, что мое горе − единственное в мире. И теперь, услышав, как тебе пришлось мириться со страданиями столько лет, я почувствовала себя сильнее.

− Благослови вас Бог! Это доброе дело − дать силы хорошему человеку. Я, пожалуй, возгоржусь, если подумаю, что могу сделать для вас добро.

− Ты не возгордишься, если подумаешь об этом. Но ты запутаешься, если будешь думать слишком много. И я бы очень хотела, чтобы ты нашла утешение.

− Вы не такая, как все те, кого я видела. Я не знаю, из чего вы сделаны.

− Как и я сама. До свидания!

Бесси качалась в кресле, глядя ей вслед.

− Интересно, много ли таких людей, как она, на юге. Она − как дыхание свежего воздуха. Ее присутствие освежает меня хоть ненадолго. Кто бы мог подумать, что лицо, такое чистое и сильное, как у ангела, которого я видела во сне, − знакомо с горем, о котором она говорила? Не знаю, ведом ли ей грех. Хотя все мы грешим. Несомненно, я много о ней думаю. И отец тоже. И даже Мэри. А такое случается не так уж часто.

«Мое сердце бунтует в моей груди,

И два голоса мне слышны».

Уолленштайн