Избранные стихи - страница 2

стр.

Поэта интересует не только природа, но и история этих мест, быт народа, характеры первых землепроходцев, их самоотверженность, преданность своему делу, которое они вершили во славу родины:

Снег, который в июне пойдет,
Отличается злобою зверской…
Для чего свой безумный поход
Продолжает чахоточный Черский?

Мужество наших предков, их бескорыстное и беззаветное служение народу, науке, интересам отечества проходит через всю книгу. В ней немало стихов по-настоящему гражданских, патриотических, повествующих о самых больших и волнующих событиях.

Открываем стихотворение «У памятника латышским красным стрелкам»:

Во всех краях земли
Дрожали беляки.
Когда в атаку шли
Латышские стрелки.
Свой чуяли разгром
Противника полки
При имени одном:
«Латышские стрелки»!

Стихи посвящены ответственной теме — бесстрашной защите революции, ее завоеваний. Они чеканны, как шаг стрелков, и столь же мужественны. Многие из них написаны добротно, с точным ощущением времени и характера происходящих явлений.

Наиболее самобытно черты поэтического лица Николая Глазкова проявились в стихах, связанных с его биографией, с подробностями его жизни. И здесь самые высокие удачи приходят к поэту в редком и трудном жанре иронической лирики. Стихи, относящиеся к этому жанру, построены, как правило, на парадоксальном сочетании смешного и трогательного, сложного и примитивного. Тонкие и чистые чувства неожиданно сопровозкдаются улыбкой, в которой, однако, всегда есть доля иронии. При этом почти невозможно уловить, где поэт говорит серьезно, а где шутит. Сам он точнее всего сказал о такого рода складе поэзии в «Гимне клоуну»:

Я поэт или клоун?
Я серьезен иль нет?
Посмотреть если в корень,
Клоун тоже поэт.
Он силен и спокоен,
И серьезно смышлен —
Потому он и клоун,
Потому и смешон.
Трудно в мире подлунном
Брать быка за рога.
Надо быть очень умным,
Чтоб сыграть дурака.

В свете этих строк становятся понятнее его стихи «Ворон», «Волшебник», «Ты, как в окно…», «За мою гениальность!..», «Тапочки», «О литературных влияниях». Например, стихотворение «За мою гениальность!..» для человека, лишенного чувства юмора, может прозвучать как самовосхваление, как нескромность. Оно и могло бы так восприниматься, если бы поэт не отметил эти строки грустной самоиронией:

Как великий поэт
Современной эпохи
Я собою воспет,
Хоть дела мои плохи.
В неналаженный быт
Я впадаю, как в крайность…
Но хрусталь пусть звенит
За мою гениальность!..

Да, не будь здесь горького «я собою воспет, хоть дела мои плохи», строки эти могли бы прозвучать, как стихи самовлюбленного зазнайки и походили бы на вирши тех поэтов, которые всерьез могут заявлять о своей поэтической исключительности.

Удивительны по своей чистоте, по пронзительности чувства стихи «Это было на озере Селигер» и «Боярыня Морозова». Ироническая тональность этих вещей только подчеркивает силу и первозданность чувства, его открытость и незащищенность:

На платформе мы. Над нами ночи черность,
Прежде, чем рассвет прольется розовый.
У тебя такая ж отреченность,
Как у той боярыни Морозовой.
Милая, хорошая, не надо!
Для чего нужны такие крайности?
Я юродивый Поэтограда,
Я заплачу для оригинальности…

Стихи эти, как мне кажется, можно отнести к значительным достижениям нашей лирики, к наиболее своеобразным ее проявлениям.

Сила поэзии Николая Глазкова — в естественности его стихов, в доброте помыслов самого поэта, в мудрой его наивности, в обнаженности души, в кажущейся ее беззащитности, которая, однако, этим и защищена от корысти, ханжества и всего того, что несовместимо с настоящей поэзией.

Николай Старшинов


СТИХИ

«Люди бегут на лыжах…»

Люди бегут на лыжах,
Желая кому-то добра.
Налет на цинковых крышах
Солнца и серебра.
Так лета пролетали…
Хотелось хорошего мне б!
Но цинком струит планетарий
Изнанку каких-то неб.
Смотрит на город витрина,
Не холодно ей, ни тепло.
Похоже на паутину
Треснутое стекло.
Загромождено мелочами
Теченье большого дня.
Люди не замечают
Ни мелочей, ни меня.
Если добраться до истин,
Ни одна трава не сорняк:
Пусть бесполезны листья,
Значит, польза в корнях!..
Много стихов сочинил я
Про то, как жизнь хороша,
Пальцы мои в чернилах,