Избранный - страница 5
, да тут целая армия. — Он посмотрел на сына, ожидая благодарности.
— Ты считаешь меня сумасшедшим, да? — тихо спросил Норман. — Смотри.
Он открыл комод. Внутри, в углу, стояла стеклянная банка, в которой на красном ковровом ворсе покоились листья. Напротив банки было увеличительное зеркало.
— Взгляни в зеркало, — сказал Норман. — И точно увидишь их.
— Листья я вижу, — озадаченно произнес рабби Цвек.
— Я их кормлю, — рассмеялся Норман.
Рабби так и подмывало снова ударить сына, но вместо этого он молча вышел из комнаты.
— И не возвращайся, — буквально прорыдал Норман ему вслед. — Оставь меня в покое. Просто оставь меня в покое.
Ключ снова повернулся в двери, и рабби Цвек вошел на кухню.
— Иди вниз, открывай лавку, — велел он. — Уже девять часов.
Проходя мимо отца, Белла положила руку ему на плечо.
— Не расстраивайся, — сказала она. — У него это скоро пройдет.
— А потом начнется снова. — Рабби сжал руку дочери. — Мы должны их найти, — продолжал он в отчаянии. — Нужно выманить его из комнаты, и ты должна их найти. Они там. Ему кто-то их дает. Попадись они мне, я их… Тебе нужно тщательнее убирать комнату! — крикнул он на дочь и прикусил губу, сдерживая слезы. — Иди, иди, — быстро проговорил он, — открывай лавку. Не хватало еще потерять и торговлю, в довершение всех бед.
Когда дочь уходила, его взгляд упал на ее белые носки. Ей почти сорок, его Белле, а всё в коротких носочках, как девочка. Но это другая мука. Сейчас он об этом не отваживался думать. Шмыгнул носом, прогоняя слезы, и принялся ждать доктора.
Когда раздался звонок, Норман крикнул:
— Если это говнюк Леви, скажи ему, пусть проваливает.
Рабби Цвек знал, что доктор Леви на лестнице наверняка слышал эти слова, и, открыв ему дверь, извинился за сына.
— Ничего страшного, — ответил доктор Леви, — это вполне естественно. Пойдемте на кухню, — добавил он шепотом, зная, что Норман будет подслушивать у своей двери, а ему не хотелось, чтобы их услышали.
Доктор Леви прошел за рабби Цвеком на кухню и сел за стол. Он давно уже здесь освоился. Над раковиной, всегда криво, всегда натертый до блеска, висел медный половник. На чашке чая с лимоном, которую поставил перед ним рабби Цвек, доктор увидел знакомую, уже выцветающую розовую узорную кайму. Формально он не был их семейным врачом. Доктор Леви был психиатр, давний друг семейства Цвек. По-дружески захаживал к ним, когда умирала миссис Цвек, садился на этот же стул возле кухонного стола, пил чай из этой же чашки, с еще не выцветшим розовым узором. Тогда, как сейчас, он сидел с рабби Цвеком, утешал его, хотя оба знали правду.
— Это всего-навсего вопрос времени, — сказал он тогда рабби, — и чем раньше, тем лучше для вас всех.
Тем временем на просторной семифутовой кровати миссис Цвек гадала, почему же она никак не оправится от операции.
— Чем мы старше, тем больше времени требуется на это, — сказал ей доктор. — Еще месяц или около того, и вы встанете на ноги.
И она, запасясь терпением, лежала, листала брошюру с рекламой какого-то курорта, которую купил рабби Цвек, чтобы она выбрала, куда хочет поехать долечиваться. Теперь на той же кровати лежал Норман, с другой иллюзией, но всё равно иллюзией, а между его отцом и доктором Леви на кухне раскорячилась такая же трудная правда.
— Давно он так? — спросил доктор Леви.
— Откуда мне знать, — беспомощно произнес рабби Цвек. — Он уже много дней не ест. Завтракает, и плотно завтракает, а потом ничего.
— В лавке бывает?
— Спускается. Сидит. Белла говорит, ничего не делает. И вечно грубит, перед клиентами стыдно. Если бы только знать, где он это берет. Если бы только…
— Рабби Цвек, — мягко перебил доктор, — даже если вы найдете, где он это берет, толку не будет. Он отыщет другой источник. Все они одинаковы, эти наркоманы. Настоящие ловкачи. Как ни крути, а свое раздобыть ухитрятся. Правда, это дорого. Откуда у него такие деньги?
Рабби Цвек молчал. Потом, не глядя на доктора Леви, потянулся к нему над столом.
— Доктор, — сказал он, — мне стыдно, но вы доктор, а то, что я сообщу вам, секрет.
Доктор Леви похлопал рабби по руке.
— Он их крадет? — спросил он.