Измена Родине. Заговор против народа - страница 11
«Вся Европа прониклась революционным духом… — писал в секретном меморандуме английский премьер Ллойд-Джордж, обращаясь к мирной конференции. — Массы населения всей Европы поднимаются против существующего политического, социального и экономического порядка».
Как подавить этот «революционный дух» и отстоять статус-кво? Как ликвидировать Советы в Берлине и Гамбурге, в Баварии и Венгрии? Эти вопросы не давали спать парижским миротворцам.
Но важнее всего для них был вопрос о том, как раздавить русскую революцию, которая 7 ноября 1917 г. установила советскую власть.
В полуофициальной «Истории мирной конференции», изданной Британским Королевским институтом международных отношений, говорится:
«Русская проблема оказывала огромное влияние на Парижскую мирную конференцию. Париж нельзя понять, если не помнить о Москве. Большевики и большевизм оказывали огромное влияние на конференцию на всех ее этапах, хотя они там и не были представлены. Россия играла в Париже более важную роль, чем Пруссия».
«Большевизм распространяется, — встревоженно предостерегал мирную конференцию состарившийся «тигр», французский премьер Клемансо. — Он вторгся в Прибалтику и Польшу… Мы получили очень неприятные сведения относительно его проникновения в Будапешт и Вену. Италия тоже под угрозой… Поэтому против большевизма необходимо что-то предпринять!»
И кое-что предпринималось. Хотя мир был уже объявлен, десятки тысяч солдат союзнических войск плечом к плечу с контрреволюционными белыми армиями, во главе которых стояли бывшие царские генералы, продолжали вести необъявленную кровопролитную войну на территории России, стремясь свергнуть молодое советское правительство.
«Большевизм хуже войны», — заявил на мирной конференции председатель Американской администрации помощи (АРА) Герберт Кларк Гувер.[9]
Шестой из 14 пунктов Вильсона требовал «эвакуации всей русской территории» и предоставления России возможности «самостоятельно определить пути своего политического развития и свою государственную политику». Но в Париже Вильсон капитулировал перед сторонниками интервенции. За день до своего отъезда в Америку он заметил: «Я уже сказал, как я поступил бы, если бы решал один. Тем не менее я буду голосовать за то же, за что голосуют остальные».
Вернувшись в Америку, президент Вильсон представил Версальский договор на рассмотрение сената. Не желая признаться ни самому себе, ни другим в провале своей миссии и в том, что условия мирного договора несправедливы, Вильсон ораторствовал:
«Наш путь ясен! Перед нами раскрыто будущее! Все это произошло не по нашему замышлению, а по воле господа, который повел нас на войну… Теперь мы можем итти только вперед с просветленной душой и устремленными ввысь очами, следуя божественному предначертанию».
Но теперь вильсоновское красноречие ни на кого не действовало. Сенатская комиссия по иностранным делам, возглавляемая старым твердолобым изоляционистом Генри Каботом Лоджем, начала кромсать и исправлять мирный договор, сосредоточив основной удар на Уставе Лиги наций.
Ни в Европе, ни в Америке (подписание перемирия не принесло мира.
Пока президент Вильсон разъезжал по стране, произнося страстные речи в защиту своих планов установления всеобщего мира, страну потрясали бурные конфликты и ожесточенная борьба в промышленности.
Наступившее во время войны непрочное перемирие между трудом и капиталом вдруг закончилось. Руководители Американской федерации труда повторяли еще на все лады вильсоновский лозунг «промышленной демократии» и предсказывали наступление «новой эры» для рабочего класса США, как вдруг в основных отраслях промышленности началась бурная кампания, имевшая целью свести на нет уступки, которых рабочие добились во время войны, и подавить профсоюзы.[10]
«Я считаю, что в далеком прошлом существование профсоюзов еще можно было оправдать, — заявил на собрании акционеров председатель правления стального треста «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн» судья Эльберт X. Гэри. — Но… в настоящее время, по мнению подавляющего большинства предпринимателей и рабочих, нет никакой надобности в них… Самое существование и деятельность профсоюзов, по крайней мере в США, наносят ущерб коренным интересам рабочих, предпринимателей и народа в целом».