Изобрети нежность - страница 37
«Братка… – монотонно и, видимо, уже не в первый раз повторил Илька. – Братка!.. Как же теперь, а?!»
«Что как?! Что, Илька?! – ответил курильщик. – Чего ты заладил одно и то же?! Чего?!»
Илька: «Ты это, а?! Скажи, братка, ты?»
Курильщик: «Что я?! Говори ты – не глотай!»
Илька: «Нападал ты, да? Ты хотел убить?.. Ты!» – ответил он сам себе и неожиданно в голос заплакал.
Курильщик стал утешать его. Видимо, затормошил.
«Да нет же, Илька! Слышишь?! Говорю, не я! Честное слово тебе! Ну, матерью клянусь – не я! Не было у меня оружия, Илька, слышишь?! Это тот, со мной был! А я никого не хотел убивать! Меня хотели, это да!..» – Курильщик застонал сквозь зубы, выругался.
Продолжая всхлипывать, Илька успокаивался мало-помалу.
«Сильно болит?..»
Курильщик: «А ты думаешь! Если бы ее, пулю-то, сразу вытащить… А мне еще и топать сколько пришлось!»
Илька: «Как же теперь… без врача?»
Курильщик: «Не знаю!»
Илька: «Где она у тебя?»
Курильщик: «В бедре, гадина! Это самое худшее, что в бедре!.. Ну, да ладно, – остановил он сам себя. – Об этом пусть другие думают. Ты лучше расскажи о себе. За этим я не стал бы показываться тебе… Смотри, матери не проговорись!.. Как вы там? Учишься как?»
«Тройки у меня…» – признался Илька.
Курильщик: «Чего же ты так?»
«Программа новая у нас. Знаешь, как трудно!» – пожаловался Илька.
Курильщик: «Новая… Ишь ты… А я, Илька, и старую не помню… – Он в свою очередь тоже помедлил. – Никакой у меня теперь программы…»
Илька: «А ты, братка… Говорят, если бы ты тогда все рассказал, тебе бы меньше… Тебя б освободили уже…»
Курильщик: «Молчи, Илька! В эти дела не лезь… Не вмешивайся! И никогда! Слышишь?! Крохи чужой не бери! Понял?!»
Илька: «Как же ты теперь, братка? Куда ты? Зачем ты убежал?! – В голосе его опять зазвучал надрыв. – Зачем?!»
Курильщик: «Сам не знаю, Илька… Подвернулась возможность – и рванул! Теперь одна дорога – куда ни кинь…»
Павлика обожгла мысль: а что если курильщика видела Аня?! Он многого еще не понимал. Но с первых слов было ясно, что в гараже шла речь о позавчерашнем нападении на инкассатора в поселке Зареченском. Курильщик – один из налетчиков, которому удалось уйти. И Павлик подумал: что если Аня где-нибудь случайно повстречала его? Или видела, как он забирался в гараж? А накануне решила проверить, кто здесь. Но тогда была бы ни при чем секвойя! Это разрушало пока все домыслы. В Аниной судьбе играл какую-то обязательную роль корявый тополь за огородами.
Илька неожиданно громко опять разрыдался: «Братка!..»
«Перестань, Илька! Брось! – раздраженно и вместе с тем как-то плачуще стал успокаивать курильщик. – Плюнь на все! Не твое это дело! Слышишь?! Только… – Он запнулся. – Не живи, как я, Илька! Никакого гада не слушай, когда вырастешь! Про веселую жизнь! Никакого гада…»
Илька захлебывался, пытаясь что-то сказать.
«Иди! Иди, Илька!.. – несколько раз повторил курильщик. – Тут у меня еще серьезный разговор должен… Иди!»
Павлик не слышал, как открывалась дверь гаража, потом калитка… Прижался вплотную к стене и не дышал, выжидая, пока по тропинке вдоль домов не мелькнул сгорбленный силуэт Ильки. Та же мысль, с какой он выбирался через щель со двора Вики, опять неотступно владела им: он у начала какой-то нити, следуя за которой, можно разобраться в клубке неясностей. Надо бы немедленно посоветоваться с Костей…
Но еще минуту или две-три, натянув шапку, чтобы согреться, Павлик оставался у стены. И хорошо, что не выскочил сломя голову на дорогу. А лишь глянув из-за угла, будто ударился о невидимую преграду и всем телом прянул назад… Кто-то входил через калитку во двор Мелентьевых – бесшумный, как тень.
Новое лицо
Павлик устал пугаться. Все эти новые неожиданности воспринимались им, как дополнительные проявления одного общего напряжения суток. И где начало ему, где конец – он уже не представлял. Упрекнул себя в душе за невнимательность и спешку. Почему-то казалось очень важным сейчас быть до конца рассудительным, спокойным. Ведь он слышал фразу: «У меня тут еще разговор должен…» Слова курильщика не требовалось даже истолковывать – он ждал гостя и торопился выпроводить Ильку.