Изобрети нежность - страница 53

стр.

Это было новым открытием для Павлика. Он вспомнил, что красивая Вика должна, ко всему прочему, еще и ходить в школу! Их положение в доме час от часу все усложнялось.

– Не пришла, потому что уехала!

– Куда?

– А кто ее знает, куда! Она не объясняла. Мать за ней двинулась, разыскивает. Все! Будь здорова! – Баптист хлопнул дверью.

А девчонка вышла на улицу, недоуменно поморгала на Павлика и вдруг захихикала, прижав ко рту зеленую варежку. Потом увидела угреватого пижона в галстуке напоказ, сделалась опять гордой и, отойдя от Павлика, стала наблюдать, как входит во двор этот парень.

– Еще чего? – голос баптиста.

Повторялись все вчерашние сцены.

– Я к Вике…

– Нет ее! Нет и не будет! Кавалеры… Черт вас побери!

Девчонка аж присела от наслаждения, радостно хохоча и сверкая глазами. Потом, когда баптист следом за парнем двинулся к калитке, она подскочила и – от греха подальше – припустила бегом по Буерачной. Павлик тронулся было за ней, потому что от реки взошла на берег бабка Васильевна. Но та заметила Викиного постояльца и – мимо своего дома – направилась к нему.

– Чтоб я больше ни одного не видел! Нужен ты ей, как собаке телега! У нее таких тысячу! Сто тысяч, как ты! – наставлял баптист красного, как его галстук, парня. Тот пятился задом от него и безрезультатно пытался застегнуть на все пуговицы пальто, чтобы скрыть теперь уже бесполезное украшение.

– Вот так и знай. Она к такому же охламону, как ты, рванула, – заключил баптист, собираясь накрепко запереть калитку.

– Андрей Петрович! – позвала Васильевна. Баптист молча приостановился. – Вы Николая Романовича не видели?

– Что я, бегаю за ним? – холодно отозвался Викин постоялец.

– Да нет… Но у матери его нету, ушел кудай-то… Встренете случаем, так передайте: Матвеич мой днями дома будет. Чевой-то он обещал ему. А я его, сговорилась, под расписку заберу.

Павлик удивился: Татьяна Владимировна забирала его из больницы без всяких расписок.

– Ладно. Увижу, так передам…

– Спасибечко вам. Чегой-то вы не в духах вроде?..

– Будешь тут в духах, когда тебе на мозги… Из-за соплюхи этой…

Павлик шагнул ближе.

– Бабушка Васильевна! Я к вам… – показал ей бидон.

– А! Идем, детка! Замоталась я! Сейчас мы это парного сообразим!

Скрипнула калитка за спиной. И тяжело загремели засовы. Баптист не собирался больше никого впускать.

Бабка Васильевна действительно замоталась и дышала часто, тяжело, как после стометровки. Но быстрым шагом, так что Павлик едва успевал за ней, просеменила к дому, захватила в сенцах подойник, полулитровую баночку воды и открыла сарай. Павлик остановился в дверях, наблюдая, как она моет вымя пестрой, в белых пятнах корове. Потом присела на корточки и ловко заработала обеими руками. Молоко тугими струйками забило в ведро: чвирк, чвирк… Смотреть на это оказалось так же необъяснимо притягательно, как смотреть в огонь… Словно не бывает конца этим коротким, быстрым и сильным струйкам.

– Бабушка… – осторожно позвал Павлик.

– Что, детка? – не оглядываясь, переспросила она.

– Вы позавчера ничего не слышали ночью?.. Ну, вечером…

Бабка Васильевна перестала доить, оглянулась. Ее голубые, светлые-пресветлые, немножко беспомощные глаза уставились куда-то сквозь Павлика. И сеточка морщин сбежалась вокруг губ.

– А чего такое было вечером?..

Павлик уже раскаялся, что задал этот глупый, заведомо пустой вопрос.

– Да я так. Ничего… Аня в тот вечер была в лесу…

– И-эх! – вздохнула Васильевна. – Ежели б я что слышала! Да я сплю, как девка, – оглоблей не разбудишь!..

«…Нет, я другой не буду»

Материны вещи были убраны. А Вика, опять в голубом спортивном костюме Павлика, поджав ноги, сидела на кушетке, немножко по-боевому взъерошенная и, опустив кулак на толстый фолиант репродукций картин Дрезденской галереи, глядела победительницей. Про банду Гурзика, про ночное убийство она, похоже, давно забыла…

Костя орудовал на кухне.

– Павлик! Если за тобой котенок или какая собачонка увяжется, ты виноват будешь?! – быстро спросила Вика.

Но Павлик не знал, к чему она клонит, а потому, выигрывая время, сначала пристроил на табурет бидончик с молоком, потом снял и повесил на гвоздь пальто, шапку…