Изольда Великолепная - страница 8
– Сколько целей?
– Одна.
– Расстояние до цели?
Пауза в разговоре. И ответ:
– Чем больше, тем лучше.
Снайпер, значит. У посредника имелся знакомый снайпер, который любил работать в удаленных мирах, закрытых для Хаота. Осталось выяснить последний фактор.
– Срок исполнения заказа?
И клиент, расцепив замок из пальцев, сказал:
– Мне необходимо, чтобы специалист прибыл сейчас. И пробыл здесь некоторое время. Возможно, длительное… до полугода.
– Так не принято. Мир имеет обыкновение… привязывать чужаков.
– То есть вы отказываетесь?
Посредник редко отказывался от сделки, пусть бы и столь странной. Зачем держать снайпера полгода? Рисковать разоблачением? Чужак всегда выделяется.
Впрочем… тот специалист, о котором посредник думал, любил игры. И нуждался в смене мира.
– Нет, не отказываюсь. Но цена…
– Цена не имеет значения.
Красивые слова, в которых правды было не больше, чем в нынешней биографии посредника. К слову, биография обошлась недешево, не говоря уже о лицензии на торговлю с закрытым миром. Впрочем, торговля оказалась куда более прибыльным занятием, чем посредник предполагал, что не отменило возможности альтернативного заработка.
– Я дам ответ при следующей нашей встрече. – Посредник почти не сомневался, что ответ будет положительным.
Юго никогда не отказывался от работы.
Глава 3
Лорд, который гуляет сам по себе
В кустах рояль, а в нем – отряд гвардейцев!
Неожиданный сюжетный поворот истории, рассказанной старым солдатом за кружечкой темного эля в таверне «Рогатая кобыла»
Выглядели их сиятельство презанятнейшим образом.
Нет, костюмчик выше всяких похвал. Воротник кружевной топорщится. Камзол блистает алмазными россыпями. Панталоны с бантами и вовсе слезу умиления вызвали. А мода здесь лютует…
– Доброго дня, ваша светлость, – сказал Урфин, одарив меня поклоном.
Я подобрала полы халата и вежливо кивнула в ответ:
– И вам доброго дня.
Какой-то он бледный очень. Щеки ввалились, веки набрякли, а глаза и вовсе красные, как у кролика с перепою. И эта испарина на лбу подозрение вызывает. Надо бы попросить милейшего доктора, пусть одарит Урфина вниманием, отрегулирует приток жидкостей телесных к мозгу, если оный у их сиятельства имеется.
В моей душе шевельнулось сочувствие, но было отловлено и удушено недрогнувшей рукой.
– Прошу простить мой неподобающий вид. – Он сел в кресло, между прочим, мною облюбованное, и вцепился в подлокотники. – Но мне кажется, что наша с вами беседа стоит некоторых неудобств.
Я охотно согласилась, а заодно осталась сидеть на подоконнике – и тепло, и довольно удобно, и на расстоянии от Урфина. Уж больно тянет ему пакость сотворить.
– Спрашивайте, – разрешил он.
Добрый какой. И на вопросы мои он ответит честно, аки свидетель на процессе. Осталось Библию торжественно внести. Или Конституцию.
– Я в другом мире? – задала я первый вопрос. – И приволок меня ты?
– Да. И снова да.
– Как?
– Тебе с точки зрения магии или физики объяснить?
– Как тебе удобней.
– Никак. – Их сиятельство осклабились самым вызывающим образом. – Я открываю двери. Но не имею ни малейшего представления о том, как они устроены.
Ладно. Допустим, я поверила. В конечном итоге я, включая телевизор, не слишком задумываюсь о микросхемах, кристаллах и о том, откуда берется электричество.
Я в другом мире. Факт.
Я жива. Здорова. И способна понимать речь устную и письменную. Примем как данность.
Но есть момент, который волнует меня куда больше всех остальных, вместе взятых.
– Когда я вернусь домой?
Имелись некие подозрения, которые Урфин охотно подтвердил.
– Никогда.
Неделю назад я швырнула бы в него миской, не пожалев остатков вишни. И сейчас искушение было столь велико, что я спрятала руки за спину. Минуту мы с Урфином играли в гляделки, и победил он. Ну не могла я спокойно смотреть в эти красные беспомощные глаза!
– Есть несколько препятствий. – Он заговорил сам, приняв поднесенный Гленной кубок. И могу поклясться, что подавала она его с опаской, стараясь не коснуться его сиятельства ненароком.
Может, он заразный?
Но тогда не притащился бы. К нашей-то светлости с ее хрупким здоровьем, при упоминании о котором у меня уже икота начинается.