Изоляция - страница 20
Спасай себя, Салман. Спасай сам, больше этого сделать некому.
В голове, как это часто бывало в подобные моменты, запустился секундомер.
Тик-так, пошло твое время, Глеб, тик-так…
Я ныряю под ствол сержанту как раз в тот миг, когда он жмет на спусковой крючок. Громыхнул АК, застучали по полу гильзы, в воздухе запахло порохом. А руки сами знают, что делать. Хватаю сержанта пониже колен, резко дергаю на себя, отрывая от земли. Он что-то выкрикивает, оказавшись в воздухе.
Риск был неимоверно высок. Если бы бровастый оказался бы чуть смышленее, я бы наверняка валялся бы с дырками в спине. Ведь мое тело для него было открыто, как ростовая мишень с расстояния трех шагов. Все, на что мне оставалось рассчитывать, так это на его нерасторопность.
И ставка себя оправдала — он не выстрелил.
Поэтому мы вместе с сержантом благополучно завалились в ванную, снеся собой дверь. Он шмякнулся спиной на кафель, я повалился на него сверху. Вмазал два раза по носу, в ответ хрустнули хрящи, зрачки сопляка-сержанта закатились под веки. Воссев у него на груди, я его полностью контролировал, поэтому без особых затруднений овладел автоматом и, обернув дуло в дверной проем, надавил на спусковой крючок.
Это было предчувствие. Я знал, что бровастый непременно ринется на помощь напарнику, а потому выпущенные пули достигли цели точно по расписанию. Пацан, даже не успев ничего понять, вскинул руками и с продырявленной грудью отлетел назад.
— Падаль, ты сдохнешь! — закричал сержант. — Сдохнешь!
В его правой руке я заметил свой нож. Пришлось ударить несколько раз его крышкой автомата по башке. Придавил локтевой сустав коленом, полностью блокируя конечность. Сержант в исступлении замотал головой, зашипел сквозь зубы. Он понимал, что жить ему оставалось несколько секунд, а потому предпринимал самые отчаянные попытки освободиться. Пробовал меня сбросить, ударить ногами, извернуться.
Я же направил ствол ему в голову и сделал один выстрел. Почти впритык. Мое лицо, белую ванну, раковину и полотенца на сушке оросило кровью. Блевотный рефлекс подтолкнул густой ком к горлу. Наверное, при других обстоятельствах меня бы рвало до последней капли желудочного сока, но инстинкт самосохранения помог перекрыть внутренний вентиль.
Все.
Действовать теперь нужно очень-очень быстро. Сейчас на звуки выстрелов прибегут другие, станет вообще жарко.
Автомат я накидываю через голову на спину и прожогом обратно в коридор. В голове еще нет четко просматриваемого плана дальнейших действий, но есть первостепенная задача — покинуть квартиру. Бахнув дверью, я поворачиваюсь, чтобы бежать к ступеням… и тут же застываю — как тюремный беглец, на которого со всех сторон пали лучи прожекторов.
Всего в трех метрах от меня, на уходящих вниз ступенях, стоят три санитара. В латексных костюмах, на лицах маски, через которые только глаза видно, в руках держат рулоны черных мешков. При нормальном раскладе они могли бы быть совсем неопасными. Ведь с «догами» у них отношения далеко не мед: это же вояки их по городу отлавливают и принуждают к работе носильщиков трупов. Ясное ведь дело, что с доброй воли в санитарную службу не пойдет никто. Посему при иной такой встрече к ним можно было применить аксиому о враге моего врага, но…
Наверное, я что-то упустил. По крайней мере вид у этих троих был таков, будто я только что пристрелил их братьев родных. Гляди-ка, неужто санитары и вправду породнились с «догами»? Соглашение, может, какое заключили? Смотрю, у одного кобура болтается на поясе, у второго — рация. Знать-таки в их отношениях что-то поменялось. А это уже вносило определенные коррективы в привычное для меня положение вещей.
И далеко не положительные.
Заминка длится не больше секунды. А потом как механизм заработал: средний санитар резко отводит руку к кобуре, доставая ПМ, крайний слева тянется к рации, а правый во все горло, так чтобы было слышно через маску, кричит: «Нападение!!!»
С какого хера, мужики?!! Какое, на хер, нападение? Я вас и пальцем трогать не собирался. Хотя, помня свой видок, наверное, еще и не то подумать можно…