Изумрудное пламя - страница 4

– «Я завещаю моей жене, Анне Робелэнд Делани, половину поместья, усадьбу Сто Дубов и все, что в ней находится…»

Девочки переглянулись, тетя Анна сидела неестественно прямо, лицо ее побледнело.

– А где моя доля? – закричал Антон. – Что он завещал мне?

– Я еще дойду до этого, – процедил нотариус. – Успокойтесь, пожалуйста, господин Делани. Уверяю, о вас не забыли.

«Другая половина поместья должна быть поделена поровну между сестрами и Антоном. Однако за Антоном закрепляется его доля при условии, что он останется управлять поместьем», – продолжал нотариус.

– Что?! – Антон, который полулежал на столе, вскочил. – Он… Это, должно быть, ошибка. Почему я должен оставаться здесь? Я вовсе не хочу заниматься поместьем… как какой-то наемный управляющий. Я…

– Такова воля вашего отца, мистер Делани, он хотел, чтобы вы остались с матерью и выполняли нелегкие обязанности управляющего, – сухо заметил нотариус. – И если вы откажетесь работать управляющим, то потеряете право на свою долю наследства.

Антон сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Эмеральде показалось, что он вот-вот бросится на нотариуса и ударит его. Через несколько секунд Антон медленно разжал пальцы, но лицо его оставалось багровым. Все зашептались. Перекрывая глухой гул голосов, Джудсон произнес:

– Здесь написано еще кое-что. Если вы не возражаете, я зачитаю все завещание, а потом мы сможем обсудить, каким образом его выполнить.

Эмеральда с удивлением узнала, что у дяди была еще собственность. Он, оказывается, владел фабрикой по переработке хлопка, и у него были драгоценности, которые принадлежали еще его матери. Большинство из них он завещал дочерям, за исключением изумрудной подвески, которая досталась Эмеральде Реган, дочери его брата Роберта Делани и женщины по имени Офелия.

Подвеска! С изумрудом – камнем, который дал ей имя. На мгновение Эмеральде показалось, что рука умершего дяди ласково коснулась ее.

Но почему же все-таки нотариус назвал ее отца Робертом Делани, а не Робертом Реган и ее мать – Офелией, в то время как ее звали Мария?

«Конечно, это ошибка», – быстро пронеслось у нее в голове. Однако она заметила, что тетя Анна отвела в сторону глаза, а Антон как-то странно посмотрел на нее.

За час все дела были завершены. Анна с покрасневшими глазами молча отправилась наверх. Эмеральда пошла в комнату, которую делила вместе с Чармиан. Мысли ее путались. К счастью, кузины не было, и она могла побыть одна. Устроившись в мягком кресле, Эмери взяла в руки альбом и карандаш и принялась рисовать. Не прошло и минуты, как на листке появилось лицо Антона, такое, каким она его увидела только что в библиотеке: искаженное гневом, с перекошенным ртом.

Итак, Антон будет жить в усадьбе. Она вспомнила, как он шарил глазами по ее телу. Он будет здесь управляющим. И будет вести себя как хозяин двух сотен рабов, своих четырех сестер, матери и ее, Эмеральды. Она поежилась и скомкала листок с рисунком.

Эмеральда спала беспокойно. Ее мучили тревожные сны. Сны, в которых Антон прижимал ее к живой изгороди. Глаза его наливались кровью, лицо перекашивала гримаса гнева и животного желания. Она видела свою мать, Марию Реган, но лицо ее расплывалось, и были видны только слезы, текущие по нему.

Девушка проснулась в испарине, с чувством потерянности и одиночества. Эта путаница с именами в завещании наверняка всего лишь описка, ошибка чиновника.

И все-таки ощущение близкой беды не покидало ее. Вздох облегчения вырвался у нее из груди, когда, спустившись к завтраку, она не увидела в большой, обшитой деревянными панелями столовой Антона. Тетя Анна объяснила его отсутствие усталостью. Он провел всю ночь за разборкой бумаг отца и просил подать завтрак в спальню позднее. Анна выглядела неважно: кожа приобрела бледный, мертвенный оттенок, еще более заметный на фоне траурного черного платья. Ее дочери тоже выглядели подавленными.

– Тетя, – начала Эмеральда после завтрака, когда кузины ушли. – Я хочу поговорить с тобой о завещании. Ты не заметила в нем ошибки?

– Ошибки? – Анна поднесла руку ко лбу. – Эмери, я не в силах сейчас говорить об этом, голова раскалывается. Подожди немного… когда мне станет полегче. Сейчас я хочу отдохнуть.