Изуродованная любовь - страница 13

Дождавшись ее храпа, я прикрыла рот рукой  и дала волю рыданиям, которые находились глубоко во мне. Они вырывались бурным потоком, пока язык не закостенел, а горло заболело, и в глазах появилось жжение. Но появилось чувство облегчения.

Когда рыдания прекратились, я крепко обхватила себя руками и, чтобы успокоиться, представила белокурую голову Николая рядом с моей. Я помню запах его чистых волос, его сладкое дыхание. Знакомое успокаивающее ощущение его кожи на моей. Как же я скучаю по нему. Я задумалась, чем он занят. Он сейчас в кровати. В постели отца.

Моя решимость окрепла, и тогда я поняла, что хочу выжить. Я хочу выжить в этой клетке или в любом другом месте, куда они забросят меня. Я поклялась себе, что сделаю все, что необходимо для того, чтобы вернуться. Чтобы спасти его от когтей моего отца. Я потихоньку успокаивалась.

Я держалась в течение двух дней и отказывалась есть, но голод при виде свиных ушей, кипящих под облаком пара, это мучительно. Я не повернулась, чтобы посмотреть, как она достает свиные ушки шумовкой и выкладывает их на тарелку, но какая-то часть меня представляла это. Я не смотрела в то время, как она села за стол и нарезала их ножом всего лишь в нескольких метрах от меня, но мой рот наполнился слюной. Запах приправленных хреном огурцов и квашеных солений заставил мою грудь подниматься и опускаться от сильного голода. Я слышала, как она шумно глотает свое пиво, и, когда она это делала, я поняла, что не собираюсь выигрывать в этой войне. В ней не стоило выигрывать. Я сдалась.

- Пожалуйста, можно мне немного еды?

Она повернулась ко мне.

- Ты что-то сказала? У меня не очень хороший слух.

- Пожалуйста, можно мне немного еды?

Она кивнула, положила свиное ухо в миску и протолкнула ее через небольшое отверстие в клетку. Без ложки, без ножа. Я с жадностью запихнула в рот свиное ухо своими грязными пальцами. Она смотрела на меня и смеялась. Мне уже все равно. Так она унизила меня до положения беззащитного дикого животного.

А какого черта еще делать? Я должна выжить и найти путь к спасению своего брата.

Прошло два дня, а может быть и три. Она подошла и встала возле клетки.

- Высунь свои соски через прутья клетки, - приказала она.

- Я не хочу, - сказала я. И я имела ввиду именно это. Я ненавидела ее за то, что она сделала со мной. То, кем я стала.

- Тогда ты будешь оставаться в этой клетке, пока не научишься слушаться меня.

Здесь у меня не было никаких шансов. Я должна была выйти из клетки. Я просунула свою грудь через прутья.

- Отлично, - похвалила она и, приложив свой рот к одному из моих сосков, всосала его.

Я была настолько шокирована, что отпрянула от нее. Несколько секунд мы смотрели друг на друга. Затем я медленно положила свою грудь обратно между холодными металлическими прутьями. Я закрыла глаза и терпела, когда она сосала их, пока они не начали болеть.

Она хотела меня унизить, чтобы доказать мне, что все, о чем я думала, отвратительное и низкое, что со мной могут делать что угодно, против моей воли и безнаказанно. И я ни черта не могла сделать, чтобы остановить это. Она тихо рассмеялась и намеренно схватила мою грудь своими грубыми руками, сжав ее до боли.

- Что бы ты сделала, чтобы хорошо вытереться мокрым, горячим полотенцем? – усмехнулась она.

Я не ответила ей, но чувствовала себя такой грязной, что мысль о горячем полотенце была как вспышка чего-то приятного из прошлого.

Той ночью меня накормили должным образом: большим куском жареного мяса оленины. Это правда, я напала на него и съела, как настоящее животное.

- Когда можно будет выйти из клетки? – спросила я.

- Скоро. Покажи мне хорошее поведение.

Я стала забитым покорным существом. Когда она просила, я вытаскивала свою грудь через прутья и терпела ее жесткий рот. На этот раз она дала мне холодец. Я знала, чем она занимается, но что я могла поделать? В клетке, голая, голодная, немытая… без возможности сбежать.

В ту ночь она, должно быть, снова одурманила меня, потому что я провалилась в глубокий сон. А когда проснулась, то была еще голой, но лежала на полу. Железные ножные кандалы были на моей правой ноге. Почти метровая  цепь удерживала меня в кандалах у опорной балки дома.