Извращенное Притяжение - страница 22

Лицо Димы, которое обычно состояло из сплошных жестких линий, словно произведение искусства кубизма, смягчилось.

— Динара.

То, как он произнес мое имя, напомнило мне о нашем прошлом. Он повернул руку и сомкнул пальцы вокруг моей ладони. Я сглотнула. Я не хотела использовать чувства Димы, или какие бы чувства он не испытывал, ради получения желаемого, но эта правда может изменить все. Мне нужно знать.

— Скажи мне, — взмолилась я.

Он наклонился чуть ближе, словно собирался поцеловать меня. Я напряглась. Я не хотела отталкивать его. В этом не было необходимости. Дима осмотрел мое тело и отодвинулся на несколько сантиметров. Его пальцы на моих ослабли, и улыбка стала болезненной.

— Что ты будешь делать с правдой?

— То же самое, о чем я всегда мечтала, покончу с этим.

— И отомстишь, — тихо произнёс Дима. — Я не уверен, что ты найдешь завершение на том пути, по которому двигаешься.

Месть была ежедневным делом в наших кругах. Каждый мужчина жил и дышал, ради мести, если с ним поступили несправедливо, но девушки должны были позволять другим решать свои проблемы, как беспомощные дамочки в беде.

— Дима.

Мой путь — мое дело. Если придется, я пойду одна. Дима откинул голову назад.

— Она жива. Фальконе сказал тебе правду.

— Почему ты солгал мне? — обиженно спросила я.

Дима мой ближайший напарник. Мы делились всем, или, по крайней мере, я так думала.

Дима склонил голову набок.

— Потому что твой отец приказал мне лгать тебе и потому что я хотел защитить тебя.

— Мне не нужна защита от правды!

Я встала, не в силах усидеть на месте. Я начала расхаживать по проходу, мой пульс бешено колотился. Крошечная часть меня сомневалась после слов Адамо, но теперь правда ярко сверкнула передо мной. Сейчас настала моя очередь принять это и решить, как действовать дальше.

— Это мое право решать, что делать с правдой. Мое чертово право.

Дима кивнул.

— Твой отец может не согласиться. Он придет в ярость, если узнает, что я тебе рассказал.

— Не ты, а Адамо.

Дима горько усмехнулся.

— Твой новый герой.

Я сверкнула глазами и опустилась на сиденье.

— Адамо не герой этой истории. Ни ты, ни мой отец тоже. Я стану героиней своей истории.

Я перевела взгляд на окно, любуясь мрачным небом, которое трагически соответствовало моим эмоциям. Вскоре облака сгустились, и на самолет хлынул дождь. Я провела ладонями вверх и вниз по бедрам, задерживаясь на знакомых шрамах. Зов сирены теперь звенел у меня в крови. Моя темная жажда была сильным противником, моим величайшим врагом, но также бальзамом и другом в самые тяжелые часы. Он сделал невыносимое терпимым, хотя бы на несколько часов.

— Ты сильнее его, — сказал Дима в тишине.

Он слишком хорошо знал язык моего тела. Я коротко кивнула.

— Я сильнее, чем вы с отцом думаете.

За тридцать минут до предполагаемого времени посадки я схватила сумку с моей одеждой для Чикаго и пошла в туалет переодеться. Это вошло у меня в привычку, что, когда я возвращалась домой, я отказывалась от своего стиля и свободы и становилась такой, какой хотел и нуждался во мне отец.

Черный лимузин ждал нас, когда мы приземлились в аэропорту Братвы за пределами Чикаго. Я молча села в машину и без слов поехала. Вскоре после того, как мы сели в самолет, я отправила отцу сообщение о своем прибытии. Судя по отсутствию удивления, Дима сообщил ему раньше меня.

Мы не въехали в Чикаго. Отец купил четыре акра земли в тридцати двух километрах от Чикаго, потому что дом, который он задумал, нуждался в пространстве. Позолоченные ворота распахнулись, когда мы подъехали к ним. Длинная подъездная дорожка с садами, напоминающими Версаль, вела к великолепному бело-голубому особняку. Потребовалось почти два года, чтобы построить этот уменьшенный вариант дворца Екатерины Великой, который мы с папой много раз посещали в Санкт-Петербурге.

Мне было интересно, дает ли это отцу ощущение дома, живя в таком особняке, или это только напоминает ему, чего ему не хватает. Иногда тяжелее жить с меньшей версией того, по чему мы скучаем, чем лишиться этого полностью.