Изъян в сказке: бродяжка - страница 34

Вместо ответа Мэгг крепко обняла женщину и несколько раз кивнула, пытаясь сдержать щиплющие глаза слёзы.

– Ну-ка-сь, девчонки, – окликнул их Сэм с добродушной насмешкой, – чой-то реветь вздумали? Я вас с-час взбодрю враз.

Мэгг быстро вытерла слёзы и вместе с мамашей Лиз обернулась. Сэм буквально лучился довольством.

– Я сговорился с хозяином «Жирного петуха», самой большой корчмы в Стине – он нанимает нас на два дня и платит три золотых разом.

Новость была замечательной для труппы и не менее прекрасной для Мэгг – Рей наверняка заходил в этого «Жирного петуха», а раз хозяин не скупится на музыкантов и артистов, то мог и запомнить его.

В город входили в приподнятом настроении.

В отличие от Шеана, Стин был куда свободнее: не мелькали на каждом углу жёлтые плащи стражи, да и народ смотрел более приветливо и открыто – спасибо эмирским купцам, город уже несколько столетий процветал и богател.

Пройдя через бурлящую шумную торговую площадь, вся труппа вышла к городской ратуше – и Мэгг непроизвольно сморщилась, увидев на виселице уже старые, обезображенные дождями и птицами трупы.

– Почему их не снимут? – спросила она у мамаши Лиз, а та сделала неприличный жест:

– Жути шоб нагнать.

Жуть и правда нагоняли: Мэгг почувствовала, как от взгляда на пустые глазницы одного из трупов у неё по спине прошла дрожь, отвернулась и поспешила за Сэмом, который работал локтями, прокладывая труппе дорогу сквозь толпу.

Корчма «Жирный петух» оказалась большой и богатой, полной разного люда – но только хорошо одетого. Нищих и попрошаек было не видать. Корчмарь, завидев Сэма, тут же пожал ему руку и заулыбался – он был лысый и усатый, одетый в цветной эмирский костюм, а говорил мягко, чуть пришёптывая и пришлёпывая губами.

– Выделю вам комнату, как дорогим гостям, – сказал он, только получилось у него «виделю» и «гостиам». – А к вечеру – прошу вниз, играть, танцевать и петь до упаду!

– Добро, – ответил Сэм и махнул рукой, чтобы шли за ним в комнату, а Мэгг задержалась и подошла к корчмарю.

– Простите, господин!

Он оглядел её, улыбнулся, показав почти неестественно белые ровные зубы и спросил:

– Что угодно моей госпоже? – она вместе с ним подошла к стойке и спросила, набравшись храбрости:

– Скажите, не выступал ли у вас – может, пять-шесть месяцев назад, может, недавно, музыкант по имени Рей?

– Ай, – покачал головой корчмарь, – у меня что ни день, то выступление, всех не упомнишь.

– Он был в малиновой куртке, играл на цитре и пел, как… – она замешкалась, выбирая нужное слово, – как соловей.

Мигом сладкое выражение исчезло с лица корчмаря, улыбка пропала.

– Соловей… Сказала бы сразу, что ищешь Соловья!

«Передам весточку, скажу – от Соловья», – вспомнилось Мэгг, и она повторила:

– Да, Соловья.

Корчмарь взял со стойки стакан и начал натирать чистым полотенцем, долго натирал, а после сказал:

– Был здесь Соловей. Пел у меня, и кой-чего другое мне сделал ещё, в середине зимы. Потом пропал, хотя я его звал перезимовать – он в горы собирался, – снова мучительная пауза. Мэгг хотелось прикрикнуть на него, чтобы не медлил! Но она держалась, и, вытерев второй стакан, корчмарь заговорил снова: – Снова я его увидел, только как сошёл снег, недели, почитай, три назад, и где увидел, там он до сих пор и остаётся.

Рей в городе! Всевышний, чудеса возможны!

– Где? – в нетерпении спросила она, едва унимая колотящееся в горле сердце.

Корчмарь посмотрел на неё странным взглядом и проговорил неясно:

– Говорят, он перед походом в Эмир решил пойти на дело… Ловкости ему всегда было не занимать, а уж фантазии, как у него, ни у кого больше не сыщешь. Оно понятно, конечно – кто ж в Эмир с пустыми карманами идёт. Я бы тоже не пошёл. Но просчитался он маленько… Ему б товарища взять – я бы подсказал, кого, да и другие люди есть понимающие. Но Соловей, он всегда один работал, кого хочешь спроси.

Смысл его слов совершенно не доходил до Мэгг – она наморщила лоб, пытаясь в этой тарабарщине разобрать хоть каплю смысла. Рей, конечно, всегда работал один – при его ловких пальцах и божественном голосе любой другой музыкант только помешал бы.