К критике современной буржуазной политэкономии - страница 9

В неоклассической экономикс дедукция из произвольных положения сочетается с пренебрежением наблюдением и опытным исследованием. Данный методологический принцип не только парализует проверку, отсеивание, исправление и совершенствование догадок и отдельных объяснений в экономической науке, но позволяет осмеивать и мгновенно отвергать даже мысль о неверности той или иной "первоосновы". Между тем, абсолютное большинство начальных посылок неоклассической и австрийской политэкономии неверны, не отражают никаких действительно существующих общих закономерностей экономических отношений. Но этому вопросу посвящена вторая глава данной работы. Отметим, что без коррекции догадок и эмпирически подкрепленного совершенствования теорий, без эмпирической проверки наиболее существенных положений невозможно прийти к постижению общеэкономических законов. Вместо исследования экономической действительности и поиска на основе такого исследования закономерностей в экономических отношениях, неоклассическая и австрийская экономикс заранее формулируют универсальные экономические законы и затем, в кривом ракурсе этих скудных и безосновательных предустановлений, описывают должные, единственно правильные, идеальные, совершенно свободные и наиболее эффективные экономические отношения.

Основываясь на методах априоризма и дедукции, неоклассическая политэкономия пренебрегает историческим и эмпирическим анализом экономических отношений. Ее исходным пунктом и неизменной перспективой неоклассического анализа является комплекс "аксиом". Согласно В. Эшли, неоклассические представления об экономической жизни основаны на спекуляциях социальной философии.

С методологической точки зрения неоклассическая политэкономия представляет собой математизированную метафизику, т. е. обогащенную математическими методами совокупность возведенных в абсолют предрассудков. Логико-математические конструкции неоклассической политэкономии являются не средствами для выражения экономической действительности, а строгими, неминуемыми преобразованиями ее умозрительного костяка. Логический и математический аппарат в неоклассическом учении используется не для познания экономической действительности, а как средство ограждения экономической теории от экономической действительности, помогающее облечь в научные одежды донаучное знание: ходячие представления, кабинетные фантазии экономистов и философские догмы XVIII и XIX века. Разумеется, такое использование математики в качестве щита отживающей догматики не имеет ничего общего с ее общепризнанным использованием в качестве мощного орудия совершенствования научного знания. Разумеется, такое использование математического аппарата не может привести к росту научного содержания неоклассических догматов.

Знаменитый деятель англиканской церкви Т. Мальтус поучал, что растущее население не может удовлетворительно обеспечить себя пропитанием в силу естественного закона понижения предельной производительности земли, что расшифровывается как необходимость возделывать, по мере роста населения, все менее плодородные земли. Но это объяснение, все еще принимаемое в политэкономии неоклассиками, в частности, Дж. Кларком, убедительно дискредитировано одновременным ростом населения и производительности труда в XIX и XX столетиях. Это объяснение нищеты и неурядиц высокой рождаемостью, постулатом о легкомысленном поведении малообеспеченного населения является ярчайшим образчиком абсурда, к которому приводит догматическое понимание человека. Зингер. Отметим, что Мальтусова доктрина еще и в том сходна с неоклассической, что использует постулаты о внешней заданности и неизменности производительности труда, об изолированности темпов роста населения от экономического положения, т. е. о невозможности приспособления темпов роста населения к экономическим отношениям. Ложность последней предпосылки очевидна и доказывается статистикой. Коррекция населения, приспособление рабочей силы к капиталистическим условиям производства, во-первых, не имеет ничего общего с совокупным, общественным дефицитом ресурсов, производственных мощностей и продуктов, а во-вторых, осуществляется постепенно и незаметно, проявляется в виде массового голода, а как снижение продолжительности жизни трудящихся и показателей деторождения. Ясно, что Т. Мальтус серьезно недооценил внутреннюю способность народный масс к демографическому контролю в капиталистическом обществе. Как указывал Г. Лиагурас, социл-дарвинистское понимание общества не приносит пользу в прогнозировании изменений экономической жизни, недооценивает адаптивные качества участников экономической деятельности. Ненаучная Мальтусова теория голода и нищеты как факторов ограничения человеческой популяции является недвусмысленной издевкой как над научным познанием, так и над творческими способностями человека. Впрочем, в этих двух аспектах она чрезвычайно сходна со своей более наукообразной преемницей, - неоклассической политэкономией.