Кабельщики - страница 10

— Ишь какой жадный ты, немчура, — фыркнул Петровский. — Все тебе халяву подавай. А как же духовность? Бескорыстие?

Немец надулся как большой хомяк, но так ничего и не сказал в ответ.

— Не ссорьтесь. Я думаю, этому есть объяснение, не считая сложности отправки и объема сообщения. Что-то вроде: «Мы не даем вам подарков, чтоб вы не подумали, что мы хотим вас обмануть и завоевать», — предположила Хелен.

— Пришлют подарки, не волнуйся, детка. Через десять тысяч лет, — улыбнулся зимбабвиец, показывая белые зубы. — Когда дорастем. А если серьезно, они решили, что лучше дать нам самим возможность достичь потолка. Похоже, считают, что это нам по силам.

— И мы не должны их разочаровать, — согласилась женщина, ее взгляд был задумчив, будто она взвешивала «за» и «против».

— Верно мыслишь, — усмехнулся чернокожий. — Они молодцы. И уже подобная скупость показывает, что законы мышления-то общие! Эмпатия, подозрительность, политические игры, шпионаж и компьютерный взлом — эти вещи им известны. Они не роботы и не как наши насекомые. Даже если это разумная плесень или мыслящий океан… или даже ИИ… они осознают себя и хотят контакта. И наверняка могли послать нам кучу технологий. Может даже машины по производству всего из ничего и трансмутации элементов. Им не жалко, они не жадные. Но им требовалось сформулировать сообщение в самых простых формулах, куда нельзя вставить что-то типа «трояна». Просто чтоб не напугать нас.

Он замолчал. И в наступившей тишине прозвучал отрывистый вопрос Гельмута:

— Не напугать? Или не спугнуть?

Но никто на него не ответил.

Чужие и вправду ничего не требовали. Просьба неведомых отправителей была не очень настойчивая. В формулировке: «если сможете, отправьте сообщение в сторону данных звездных координат».

Не обратно, а дальше по эстафете. Они ничего не сулили взамен и ничем не пугали.

Исходя из расположения этих координат только точка южнее 20 градуса южной широты подходила для отправки в это время года.

— А если это психологическая уловка? — не унимался немец. — И они нарочно не стали давить? И сыграли на нашем азарте и гордости?

— Тогда они должны быть похожи на нас, — вступилась за чужаков Хелен. — И что за манера сразу видеть дурные мотивы? Джордж правильно сказал про универсальные законы психологии и мышления.

— Поправка! — поднял палец профессор Браун. — Энтомолог понимает мотивы поведения жука. Но это не значит, что энтомолог мыслит, как жук. И уж тем более им является. Они могут быть не похожи, а просто в миллион раз умнее. И видеть нас насквозь, даже не будучи знакомыми с нами. Зная только химические формулы, на которых основана наша жизнь. Хотя даже их они могут не знать, если сообщение отправлено наугад, на удачу. Миллионы раз.

— Я все равно не понимаю, для чего им хотеть нам зла.

— Просто надо быть трезвыми и рассматривать все риски. Даже безумные. Это ответственность. Перед будущим.

— А я знаю, почему ты брюзжишь, Гельмут, — подначивал немца африканец. — Уровень воздержания «Арахнидка из созвездия Кассиопея — вполне женщина» уже достигнут? Жалеешь, что там в их послании нет межзвездной эротики?

— Да пошел ты, — без иносказаний ответил ему немец словом на букву «f» по-английски.

— Успокойтесь, вы двое, — встала с места, чтоб пресечь назревающий конфликт, Хелен, — Еще вы передеритесь. Мы все устали. Мы живем как бродяги. Какие уж тут опасности из космоса… Нас могут ограбить или убить в любой момент. На родине нас могут посадить в тюрьму. Наши семьи считают, что мы сумасшедшие. А еще змеи, насекомые, погода…

Все, что она сказала, каждый из них понимал.

Немец был хмур, явно перегрелся на солнце и переел. В последние дни он активно заедал стрессы, но все равно не прибавил лишних килограммов, а исхудал. Да и все они потеряли по три-пять килограммов, с тех пор как начали свое предприятие. Которое теперь казалось похожим на дурацкое шоу про выживание в дикой природе. Или на завязку фильма ужасов, финал которого должен быть страшнее некуда.

Джордж Нкубе — насколько они его знали — мотивы имел совсем не такие идеалистические, как, например, русский. Он хотел даже не денег (от которых не отказался бы любой из них — хотя бы для финансирования своих проектов), а славы и признания. Нобелевской премии, своего лица на обложках журналов. А риск его только заводил.