Кадис - страница 22

Затем эта необыкновенная процессия двинулась по улицам Кадиса к вящей радости жителей, которые с веселым смехом созерцали красочное зрелище, не решаясь, однако, последовать примеру любителей старинного покроя одежды… Здравый разум еще не покинул их. Для детворы это был сущий праздник. Дамы заполнили балконы и террасы, толпы народа высыпали на улицу. Шествие напоминало въезд Дон Кихота в Барселону; для полноты сходства не хватало только, чтобы мальчишки облепили репейником круп коня, на котором гарцевал дон Педро, и, если память мне не изменяет, нечто подобное все же произошло к концу торжественного возвращения крестоносцев на Остров.

После описанных событий для меня настали унылые дни, послужившие причиной длительного перерыва в моем повествовании. Первого июня я занемог, у меня открылась свирепствовавшая в те времена желтая лихорадка, как и у множества других жертв, оказавшихся менее счастливыми, чем ваш покорный слуга, который избежал когтей смерти, хотя и пребывал в таком состоянии, когда ему уже начали мерещиться дали того света.

Впрочем, моя болезнь (помнится, уже посетившая меня однажды в детстве) не надолго приковала меня к постели. Я находился на Острове. Мои преданные друзья навещали меня: лорд Грей не пропускал ни одного дня, Амаранта и донья Флора часами просиживали у моего изголовья. Когда опасность миновала, они даже заплакали от радости.

Узнав, что я поправился, дон Диего пришел навестить меня и сказал:

– Завтра ты непременно должен прийти к нам. Мои сестры и невеста что ни день справлялись о тебе. Они очень тревожились.

– Завтра же буду у вас.

Я был далек от мысли, что на следующий день безжалостный военный приказ надолго удалит меня из моего любимого города. Дело в том, что дон Мариано Реновалес, бесстрашный воин, совершивший столь героические подвиги в Сарагосе, получил под свое начало экспедиционный отряд, которому предстояло отплыть из Кадиса и высадиться на севере. Реновалес обладал той безрассудной отвагой, которая присуща нашим выдающимся военным, но которая зачастую отнюдь не сочетается с глубокими знаниями, необходимыми для полководца. Он выпустил издевательскую прокламацию с изображением вдребезги пьяного Пепе Бутылки, который держит в руке кружку с вином; подпись под рисунком была такой же грубой и вызывающей, как и сам рисунок. Тем не менее автора расхваливали, а в награду за рвение поручили командовать отрядом. Наша обычная беда! Глупцы в Испании частенько делают карьеру.

Ну вот, как я уже сказал, Реновалес получил небольшой воинский отряд, к которому прикомандировали и меня; еще не оправившись после болезни, я был вынужден следовать за сумасбродным командиром, хотя отлично понимал, к чему приводят подобные затеи. Повинуясь приказу, я сказал «прости» друзьям и погрузился на корабль. О, какая тяжкая, мрачная и бесплодная авантюра! Можно ли поручать серьезное дело невежественному, хотя бы и популярному человеку, не имеющему иных достоинств, кроме личной слепой, безудержной отваги? Не стану перечислять все невзгоды экспедиции. Нас трепали бури, мы испытали всяческие беды и, в довершение несчастий, не только не добились какого-либо успеха, но потеряли часть людей, – едва высадившись в Астурии, они попали в плен к французам. Те немногие, которые после трех с половиной месяцев неописуемых мытарств уцелели и вернулись назад, пристыженные провалом злополучного похода, благодарили Бога за свое спасение. По отсутствию здравого смысла мы могли смело поспорить с «Крестоносцами Кадисской епархии».

Итак, мы вернулись в Кадис. Нас встретили ликующими криками, как героев, увенчанных славой. В кратких словах мы пересказали все происшедшее. Восторженные патриоты не хотели верить, что Реновалес оказался бездарным командиром. К несчастью, в Испании хватает героев подобного рода.

Высадившись в порту и немного передохнув, мы явились к властям Острова. Было двадцать четвертое сентября.

В тот день на Острове царило праздничное оживление. Разноцветные флажки украшали дома и общественные здания; нарядно одетые жители, моряки и солдаты в парадной форме, сияющая природа, прекрасное, залитое солнечными лучами утро – все дышало радостью. По дороге из Кадиса на Остров катился нескончаемый поток пешеходов и экипажей. На площади Сан-Хуан-де-Дьос возницы кричали путникам: «В кортесы, в кортесы!»