Как игрушки пошли учиться - страница 8

Детеныш неуверенно переступал толстыми ногами и, вытянув глупую, с малюсенькими глазками морду, шевелил ноздрями. Малыш был не так уж мал — с хорошую телку ростом.

Я швырнул в него веткой и крикнул: «Кыш! Пошел! Топай к своей мамаше!»

Но маленький носорог только мекнул в ответ.

«Теперь не скоро спустишься,— подумал я.— Когда еще носорожиха вернется и уведет своего толстяка... Сколько же мне сидеть, как птичке на ветке?»

Всматриваясь туда, где скрылся Александр Иванович, я вдруг заметил, что в кустах шевельнулись ветки, мне почудилось, что там промелькнула какая-то длинная серая тень. Вскоре ветки качнулись ближе. Я следил за кустами во все глаза, но больше ничего не заметил. Меня отвлек шорох за спиной. Оглянувшись, я вцепился в ствол и замер, стараясь не дышать: внизу, в нескольких шагах от моего дерева, распластавшись в высокой траве, лежало чудовище! Я видел в зоопарке и львов, и тигров — этот зверь был похож и на тех и на других, но гораздо больше. «Если он умеет лазить по деревьям — всё, крышка!» — пронеслось в голове.

Не шевелясь, я скосил глаза. Кажется, зверь меня не замечал. Его огромное мускулистое тело покрывала короткая серая шерсть с редкими темными полосами, короткие, круглые уши были прижаты, оскаленная чуть не до ушей пасть со страшными желтыми клыками казалась непомерно большой. Зверь, наверное, ждал, пока детеныш носорога подойдет поближе, а может, высматривал, нет ли рядом его огромной мамаши. Наконец он не выдержал, весь подобрался, хлестнул себя хвостом и... Я чуть не свалился с дерева от громового рыка. А прыжок! Серая громадина пролетела метров десять и рухнула на маленького носорога. Раздался истошный визг, рев, и через несколько секунд хищник уже волок свою тяжеленную добычу сквозь кусты.

Вскоре все стихло, тут только я почувствовал, что руки у меня совсем онемели, а одной ногой я и вовсе пошевелить не могу. Едва уселся поудобнее и оттер ногу, явилась носорожиха. Тяжелой рысцой подбежала к дереву, остановилась, взвизгнула тонко — наверно, позвала детеныша,— потом принюхалась, подошла туда, где земля была изрыта, забрызгана кровью, страшно взревела и бросилась по следу.

Прошло еще несколько минут, и наконец откуда-то из-за деревьев послышался негромкий голос Александра Ивановича:

— Эй, Владик, ты где?

— Здесь! — простонал я.

Геолог осторожно выглянул из-за кустов, заметил меня и махнул рукой: «Давай, мол, вниз!»

Я спрыгнул с дерева, и мы пустились бегом от страшного места.

Остановились у небольшой скалы, отдышались, я хотел записать все, что видел, но Александр Иванович не дал. «Потом,— говорит,— дома, а то как бы еще чего не случилось. И вообще, пора возвращаться, скоро ночь».

Я сказал, что это здесь скоро ночь, а у нас дома, наверное, еще день.

Поглядели на часы — и правда, двух часов не прошло. Я сказал:

— Давайте найдем безопасное место, чтоб вокруг было далеко видно, и еще здесь побудем. Ведь, если что, мы сразу сможем удрать. Скажем шару: «Полный вперед!» — и все тут.

Александр Иванович подумал и согласился.

Мы залезли на скалу и сели отдыхать. Александр Иванович рассказал, что хоть и потерял меня из вида, но за носорожихой следил все время, и потому за меня был спокоен. А ее детеныша и тигрольва он вовсе не видел, только слышал рев.

Оказалось, что огромный хищник и в самом деле называется «тигрольвом» и еще «пещерным львом». Только второе название неправильное, потому что тигролев в пещерах никогда не жил.

Я спросил, не сможем ли мы увидеть людей, вернее, предков людей? Александр Иванович сказал, что вряд ли. Очень уж мало было в это время на земле наших прародителей.

Меж тем в потемневшем небе проклюнулась первая звездочка, воздух посвежел, запахло сырой травой... Вдруг неподалеку от нас туманную мглу прорезал скрипучий тоскливый трубный звук. Справа и слева ему ответили. Послышался тяжелый мерный шум, и вскоре из сумрака выплыли громады, с двухэтажный дом ростом. На фоне светлой закатной полоски я увидел длинные, прямые, как штыки, бивни, длинные хоботы, шевелящиеся, словно крылья, уши...

— Мамонты! — шепнул я геологу.