Как леший домовым служил (СИ) - страница 2

— Не надрывайся ты так парень. Все равно лесу конец. Плетью обуха не перешибешь.

Но Лопоух верил, что в его силах еще что-то спасти.

«А там, глядишь, и остальные из города вернутся. Дома оно все-таки лучше!»

Однако дела год от года шли только хуже. Вместо ушедших куда-то на север волков появились одичавшие собаки, не признававшие никакого закона. После одного из дождей стали чахнуть малинники. Старый хромой бес заграбастал себе в собственность последний плодоносящий орешник. Для охраны привел откуда-то с болот мерзких чудищ, которые не только леших, но и белок туда не подпускали. Голод все крепче стал брать за горло, и уверенность в счастливом будущем постепенно ослабевала. Все чаще Лопоух думал, что пора бросить упрямиться и, как другие, поискать лучшей доли в городе.

Окончательное решение он принял в ночь на Купалу. Когда-то это был самый веселый праздник для лесного народа. И теперь в полночь, следуя традициям, собрались на лесной поляне оставшиеся. Начали по обычаю: походили вокруг пня хороводом, славили Купалу, просили у леса урожая грибов и ягод. А потом налегли на мухоморовку и, захмелев, стали ругать весь белый свет и особенно тех, кто перебрался в город. Посмотрел Лопоух на своих товарищей, и такая его взяла тоска! Тощие все, злые, голодные! Потихоньку он покинул сборище и поплелся к своему дуплу, а на утро уже точно решил, что уйдет.

Так как Лопоух был леший серьезный и делать все привык основательно, к уходу он начал готовиться заранее. Притворившись сухой корягой, часами лежал вблизи поселка, подслушивал разговоры людей, изучая их нравы и обычаи. У туристов Лопоух стащил одежду, на его взгляд вполне подходящую для городского человека. И когда, наконец, все было готово, настал день прощания. Провожать его пришли Корнедуб и соседка кикимора по прозвищу Долгоносиха. Посидели, выпили припасенной для торжественных случаев медовухи, пожелали хорошо устроиться на новом месте. А в глазах у провожающих увидел Лопоух зависть и невеселые думы о своем житье. После нескольких кружек Корнедуб и кикимора забыли, по какому поводу собрались и стали вспоминать прошлое. Заспорили, в каком году в последний раз случился большой урожай грибов. Корнедуб уверял, что тридцать лет назад, а Долгоносиха доказывала, что на десять лет раньше. Разошлись чуть не до драки, а Лопоух потихоньку взял котомку и ушел. На поляне около старого пня он переоделся в человеческое.

— И ты уходишь! — проворчал старый дуб.

— Уходит, уходит. Все они разбегаются — обиженно проскрипела сухая ель.

— И ты нас бросаешь! — прошелестела березка.

— Прощайте, не поминайте лихом! — глотая слезу, крикнул Лопоух. Потом, три раза перекувырнувшись через пень, превратился в некое подобие человека и, взвалив на плечи котомку, зашагал к станции.

Каждый раз, когда за окном появлялись высокие дома, Лопоух думал, что уже попал в город. Но люди входили и выходили, а электричка шла дальше. Наконец вокруг замелькали длинные вереницы вагонов, и все пассажиры дружно начали пробираться к выходу. Лопоух понял, что первая часть путешествия закончена. Вагон он покинул одним из последних. Давно готовясь к встрече с городом, Лопоух знал, что по началу будет не сладко, но то, что он увидел, превзошло самые худшие ожидания. С первых же минут город оглушил, затолкал, заставил почувствовать себя совсем маленьким и ничтожным. Единственным желанием было бежать обратно, но, несмотря на дремучую наивность, Лопоух был крепким орешком и все задуманное привык доводить до конца. После нескольких часов странствий он по какому-то наитию смог отыскать здание над дверями которого висела табличка: «Научно Исследовательский Институт Фольклорного Наследия». Это название обронил в разговоре Ветроплюй, обещая землякам помощь в обустройстве. По его словам он был здесь большим начальником, кем-то вроде старшего беса на болотах. С облегчением вздохнув, Лопоух подумал, что его мытарства подходят к концу.

Первый же, кого он спросил о «самом большом начальнике», почему-то засмеялся, но куда идти показал. Вскоре Лопоух уже стоял в заставленной цветами приемной перед строгой моложавой дамой. Увидев маленького нелепо одетого мужчину с огромными ушами, секретарша с трудом сумела подавить улыбку. Стараясь не показывать удивления, она терпеливо объяснила, что здешнего начальника, то есть директора, зовут не Ветроплюй, а ему, скорее всего, нужен Ветроплюев из отдела «Народных суеверий». Только когда странный посетитель отвесив земной поклон удалился, секретарша позволила себе улыбнуться: