Как ломали замок границы - страница 9

А пока Солоневича на его родине самого объявили фашистом. Ещё ж не знали, что утром 24 августа 1939-го, через два дня после подписания исторического пакта с Гитлером, наш вождь поднимет бокал с шампанским за самого главного фашиста (точнее – нациста) и скажет: «Я знаю, как немецкий народ любит своего фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье». И сменится ещё целое поколение, прежде чем на весь мир прозвучат солженицынские слова: «Если режим безнравственен – свободен подданный от всяких обязательств перед ним».

Между тем, Иван Лукьянович смотрит, сравнивает, анализирует. Гитлер вместо Сталина, гестапо вместо НКВД, Дахау вместо Соловков… Но что больше всего его поразило – сходство самих революционеров: «общность того человеческого типа, который делает революционную эпоху, той „массы“, которая вздымается на гребне революционной волны – и прёт к своей собственной гибели». Арийцы или пролетарии, призванные спасти якобы заплутавшее человечество, – «оба мессии на практике превращаются в рабочее быдло, и бюрократия поставляет им всё для быдла необходимое: ярмо, кнут и корм – корма меньше, чем чего бы то ни было другого».

В результате появилась книга «Диктатура сволочи». Написана в 1939 году, когда и коммунисты, и нацисты успели себя проявить.

Такие выводы устраивали далеко не всех. Европейские кабинетные либералы поспешили назвать книгу клеветнической. Да и на родине о нём не забыли: снова взорвалась бомба, теперь уже под машиной. И снова спасла случайность (впрочем, верующие объясняют это иначе).

Когда началась война, Солоневича не оставляла надежда изменить немецкую политику в отношении России. Он пытался убедить вождей, что попытки её покорения самоубийственны, и единственная возможность победы над большевизмом – это война вместе с русским народом против коммунистов.

Немцы, в свою очередь, пытались переманить его на свою сторону и предложили работу в оккупационной администрации Белоруссии, откуда Солоневич родом. Он отказался и направил на имя Гитлера меморандум, где изложил свою позицию и заявил, что война против России окончится разгромом и гибелью Германии. В результате в октябре 1941 года его вызвали в гестапо и приказали в трёхдневный срок покинуть Берлин и поселиться в Померании. А заодно запретили заниматься политической деятельностью, включая журналистику.

Солоневич для своей ссылки предпочёл Темпельбург (теперь это польский Чаплинек неподалёку от Щецина). Однако в середине января 1944 года Солоневичу вместе с сыном и его семьёй пришлось бежать из ссылки под угрозой советского плена. Смерш наступал на пятки, и спасла только аргентинская виза. Туда и уехали.

И всё бы ничего, если б не активность публициста. Тамошнему правителю Перону, который вёл страну по собственному пути – третьему, между капитализмом и социализмом, не понравились отзывы эмигранта о социалистических идеях, и он предписал Солоневичу-старшему в трёхдневный срок покинуть страну. Тот перебрался в Уругвай, где его и настигла последняя болезнь. Врачи помочь не смогли, и Иван Лукьянович умер на 62-м году своей насыщенной жизни. Той же весной, что и Сталин, пережив вождя на полтора месяца. Но если диктатора ждали хула и вынос из мавзолея, то Солоневич в 1989 году был реабилитирован военной прокуратурой Ленинградского округа. Вместе с братом.

Оба дорого заплатили за свою свободу. Если у Ивана жена погибла от взрыва, то жену Бориса Ирину расстреляли в 1938-м, а судьбы детей остались неизвестны. Не пощадили и прочую родню, включая брата жены. Погиб и отец, Лукьян Михайлович, белорусский историк и журналист.

9 октября 1948 года эти лётчики перелетели на бомбардировщике Ту-2 с авиабазы в западноукраинской Коломые на американскую авиабазу в Австрии, около города Линца. Оба офицеры, участники войны, орденоносцы.

К тому времени отношения с союзниками успели ухудшиться. Два года назад Черчилль, уже не премьер союзной Великобритании, а частное лицо, выступил в американском Фултоне и констатировал, что после войны прежде немногочисленные коммунистические партии восточноевропейских государств «дорвались до власти повсюду и получили неограниченный тоталитарный контроль. Полицейские правительства преобладают почти повсеместно». Отметив, что «это, конечно, не та освобождённая Европа, за которую мы боролись», призвал англосаксонские нации объединиться и отстаивать ценности свободы и демократии. Сталин в долгу не остался и в интервью «Правде» поставил Черчилля в один ряд с Гитлером. Так началась холодная война. Одним из её эпизодов стал и этот побег.