Как Маша поссорилась с подушкой - страница 3
Но воронята окружили её и заплясали в весёлом хороводе:
— Не отпустим! Не отпустим!
А Ворона-мамаша посмотрела на девочку круглыми злыми глазами и тукнула её клювом в макушку.
— Берись за дело! Ато видишь, какой у меня клюв? То-то!
Маша выглянула из гнезда. Высоко-то как! Не слезть.
Её дом внизу был не больше коробки от торта. И мама — маленькая-маленькая, просто куколка, в своём окошечке.
— Мама-а-а-а-а! — изо всех сил крикнула Маша. — Я здеe-e-cь!
Но сосна качалась, шумела ветками, и мама ничего не услышала.
А воронята орали, кружась вокруг неё:
— Новая няня! Новая няня!
— Да, ты теперь наша новая няня, — сказала Ворона-мамаша, — будешь нянчить моих малышей. Завтрак, обед и ужин — бесплатно. Доедай за моими детками сколько захочешь. И спи тоже вместе с ними, вот здесь, — она подтолкнула Машу к кривому дивану. Продавленный матрац заскрипел и заныл под ней.
Воронята так и запрыгали в каких-то стоптанных тапках прямо по подушкам.
— Ура! Ура! Мы будем вместе спать!
— Тише, тише, — радостно обнимала их мамаша, — новая няня будет вам рассказывать сказки по ночам. Старайся! — строго сказала она Маше. — Чтобы мне не приходилось тукать тебя клювом.
Деваться некуда. Маша взяла веник и принялась сгребать мусор в кучу.
— Как не стыдно вам всё бросать, поросята этакие! — говорила она птенцам. А те покатывались со смеху:
— А мы хотим — и будем! А мы хотим — и будем! Ха-ха!
«Как бы отсюда выбраться», — думала Маша, разглядывая гнездо. Из всех щелей свешивалась сухая трава, торчал мох. В углу деловито плёл паутину Паучок. Он быстро работал лапками. И ловко же у него получалось — такое кружево сплёл!
— Добрый вечер! Как красиво… — вежливо начала разговор Маша. — А я вот не умею ничего делать, — пожаловалась она. — Вот мама может всё, за что ни возьмётся.
— А ты не тяни время: берись и делай. Раз не получится, другой не выйдет, а там — глядишь и научишься. Я вот тоже сначала не умел. У меня ниточки всё рвались да пугались. А я терпеливо всё распускал и начинал снова. И теперь мои кружева развешены по всему лесу в каждой норе и в каждом гнезде. Вот и ты делай своё дело потихоньку, а я тебе постараюсь помочь.
Паучок вылез из вороньего гнезда и на длинной паутинке стал спускаться вниз. Ветер подхватил его, и Маша увидела, как он, качаясь из стороны в сторону, исчез в гуще сплетённых веток.
Солнышко осветило лес. На паутинных сетках вспыхнули бусинки росы.
— Ах! Как хорошо, какое чудо! — Маша высунулась из гнезда по пояс. Но Ворона-мамаша больно тукнула её в макушку.
— Вот тебе! Сказано: сидеть тихо! И не думай удрать, — не получится. Иди, мой посуду.
Кухня у ворон была маленькая, тёмная и закопчённая. Сразу видно, что покушать они любили. Большие сковороды и жирные котлы надо было отмыть, отскрести и расставить на полках.
— Ну и неряхи! — возмущалась Маша, засучивая рукава. Она старалась всё делать, как мама, и у неё потихоньку, полегоньку начало получаться. Банки с маринованными огурцами, помидорами и вареньем она чисто-чисто протёрла тряпочкой. На полки постелила белые салфетки. Заблестел медный чайник, засверкали чашки и тарелки.
Старая Ворона-бабка, скрючившись, сидела в углу. Сквозь круглые очки она смотрела за девчонкой, чтоб та не ленилась.
— Хорошая попалась работница! — кивала она носатой головой и возила стоптанными тапками под стулом, стараясь не мешать Маше мыть пол. А воронята в это время играли в прятки и из шкафа кричали:
— Палы-выры! Чур-чура, я иду со двора!
А когда это им надоело, они начали играть в конкурс красоты и показ мод. Воронята наряжались в мамашины юбки, платья и бабкины шали и, как манекенщицы, ходили туда-сюда по дивану и по столу, вертя хвостиками.
— Куртки какие-то, штаны, носки! — разгребала кучи вещей Маша. — И всё валяется как попало, противно же! Стыдно! — упрекала она воронят. А они и не думали помогать и пели:
— А мы не умеем! А мы не умеем! Не хотим, не будем! Не хотим, не будем!
Как же Маша устала от их крика, возни и беспорядка! Паучок всё не возвращался, и она подумала с тревогой: «Как он мне поможет?
Мама дома волнуется, наверно! Уже вечер, солнышко садится».