Как мы росли - страница 21

— Положил? — опять закричала Клавка. — Стибрил!

— Мы работаем или будем драться? — спросила Гертруда Антоновна.

— Работаем! Работаем! — закричали ребята.

Когда Михаил Алексеевич вернулся, все клавиши были на месте, как он и велел.

Вечером Клавка, придя в спальню, заявила:

— Мы теперь в зале часовые! Если кого поймаю, не вернётся! Нам дядя Миша велел всё стеречь строго-настрого.

— Там привидение в зале, — сказала Люба Сорокина.

— Какое привидение? — переспросила её Клавка.

— Какое? Настоящее привидение.

И Люба, забравшись с ногами на кровать, оглядываясь на дверь, будто кто в неё вот-вот войдёт, шёпотом рассказала про привидение. Все девочки слушали затаив дыхание.

— Из тринадцатой колонны, на которой трещина, выходит замурованная девушка — привидение. Когда дом строили, она была крепостная и провинилась в чём-то, её и замуровали. — Люба перекрестилась: — Вот ей-богу! Теперь всегда ночью выходит — каждую ночь.

— Надо посмотреть, — сказала Клавка.

— Как это — посмотреть? Ты с ума сошла! Это же при-ви-де-ние! — Сорокина вытаращила на Клавку глаза.

Но Клавка была невозмутима:

— Как? Как выходить будет, так и посмотрим.

— Ведь это ночью! — твердила Сорокина.

— Ну что же — ночью не увидим, что ли? Поду маешь, привидение, придумки буржуйские! — сказала Клавка.

Сорокина зашушукалась с подружками:

— Подумайте, не верит! Все верят, а она не верит.

— А ты знаешь, Клавка, — сказала Варя, — вообще, наверно, привидения есть. Вот в одной книжке написано, мы читали с бабушкой, — в старом-старом доме было привидение. Оно тоже по ночам ходило — длинное, белое, страшное-страшное!

— Так это написано. Сама-то ты видела? — спросила Клавка.

— Не видела, — сказала Варя.

— Ну вот, слушай! А они, может, и врут, насмехаются только, что привидение. Если бы черти! Черти в деревне будто есть, а здесь город, здесь чертям беспокойно. Они в деревне по болотам живут, и то кто их знает…

— Сходи, сходи! — сказала Сорокина. — Узнаешь!

— Вот и пойду! — сказала Клавка. — Нечего меня пугать.

Раньше, может быть, после таких разговоров Клавка не решилась бы отправиться ночью в другой конец дома, но теперь, после приказа Чапурного, она, как часовой, не могла не пойти. А вдруг и правда приходит кто-нибудь? Тогда надо сказать Чапурному. И Клавка решила вместе с Варей, не откладывая, пойти в эту же ночь на разведку. Взяли они с собой ещё Оленьку Орлову. Втроём лучше. Из институток никто не пошёл. Да и не просили их — только пищать будут. Какие они часовые!

Спотыкаясь в темноте, держась друг за друга, девочки пробирались по низенькому коридору, который вёл в зал, на хоры.

Варя нащупала ручку двери и остановилась.

— Что, боишься? — зашептала Клавка, которая шла сзади.

— Сама боишься! — Варя с силой толкнула дверь.

Вот он зал, залитый лунным светом. Колонны, стоявшие в ряд, поддерживали потолок, с которого, как диковинные цветы, свисали хрустальные люстры. Тихо и жутко… Сверху, с хоров, зал кажется ещё чудеснее. Жутко! Сердце стучит, и ноги подгибаются.

Варя тихо опускается на пол, а сзади, кряхтя, усаживается Клавка. Ей мешают сложенные у стены брусья.

— Темно, ничего не видно! — ворчит Клавка.

Оленьку совсем не слышно. Варя молча нашла её руку. Варе кажется, что не одна, а все колонны могут открыться, и она замирает в ожидании. И что там Клавка ворчит!

— Тише, — шепчет Варя, — тише!

Наконец Клавка уселась поудобнее, чтобы ждать. Кто его знает, сколько придётся сидеть… Может, всю ночь.

Варя осмотрелась и успокоилась: теперь ей уже было совсем не так страшно. И постепенно пелена таинственного очарования стала спадать со знакомых очертаний зала.

«А вдруг ничего не будет? — подумала Варя. — Колонны-то из мрамора, каменные, как же они откроются?»

Но она продолжала сидеть не шевелясь. Оленька прижалась к ней и тоже сидела молча.

— Придёт тебе в такую холодину привидение! — шепчет Клавка. — Они небось наговорили, а мы-то сдуру и поверили. Надо бы одеяло с собой взять…

— Тише ты! — говорит Варя. — Может, и придёт.

— А ты меня тогда разбуди. Я вот посижу, посижу, да и засну.

В окна ослепительно светит луна. Варя сидит по-прежнему затаив дыхание, но вот пошёл хлопьями снег, и на колонны ложится причудливый узор — будто залетели в зал бесшумные птицы и летают и кружат. Тихо и удивительно.