Как перед Богом - страница 32

Второе дело — это то, что я колхозникам дал паспорта. До этого они были привязаны каждый к своему месту работы, как крепостные крестьяне, и никуда не могли уехать. Крестьяне в России вообще всегда жили без паспортов. И я, можно сказать, дал им волю.

Третье дело, конечно, — карибский кризис…»

Мне так понравилось это выступление Никиты Сергеевича, что я буквально влюбился в его личность. И теперь каждый раз, когда слышу плохие разговоры о нем, я думаю: «Господи, какие мы неблагодарные люди! Человек сделал столько интересного и значительного, а мы выискиваем только то, почему он плохой». Почему плохой? Ты же понятия не имеешь, что это за человек, а у тебя готово определение «плохой». Разве так можно? (Последние слова Кобзона я принял на свой счет, хотя никогда он не разговаривает со мной на «ты». Принял и подумал: «Скорее всего, в этом вопросе Иосиф Давыдович из-за своей доверчивости больше находится под впечатлением, нежели знает. Ведь вряд ли он знает, что за человек Хрущев Никита Сергеевич. Недаром в своих автобиографических высказываниях с неподдельной горечью признался, что из-за напряжения постоянных гастролей сильно отстал от жизни: „Я — дикарь на сегодняшний день. У меня есть профессия, в которой я что-то представляю, в которой я что-то знаю и могу… Я человек без всякого интеллектуального развития, я замерз, меня заморозили, ничего не могу. Я не успеваю читать новые романы. Когда мне читать? Мне даже сплетни о себе читать некогда. Я не живу, а „ухватываю“. От этого становится грустно. Я начинаю комплексовать“».

Между тем, если бы он имел возможность изучить те страшные (уже опубликованные) документы о «бурной деятельности» Н. С. Хрущева, которые можно найти в архивах Старой площади и в разных «особых папках», Иосиф Давыдович убедился бы, что «хрущевская поднятая целина» означала для страны экономическую и экологическую катастрофу, закончившуюся расстрелом голодного Новочеркасска. Хрущевское откровение о своей находчивости при спасении лучших людей Москвы можно было бы считать гениальным шагом, если бы оно соответствовало действительности, а не вызывало сомнений из-за того страшного хрущевского послания Сталину, которое 19 ноября 2002 года обнародовала «Комсомольская правда», а именно: «10 июля 1937 года Политбюро рассмотрело и утвердило 12 заявок (о создании внесудебных „троек“, причем, с указанием, по личной инициативе авторов заявок, желательных масштабов репрессий), которые пришли первыми. Только за один этот день было дано разрешение подвергнуть репрессиям почти 100 тысяч человек. Причем, примерно половина пришлась на Московскую область, далеко не самую большую. В образованную здесь „тройку“ вошел, прежде всего, первый секретарь Московского обкома партии Н. С. Хрущев. Рядом с его подписью везде подпись Реденса — начальника НКВД по Московской области. Хрущев и Реденс по собственной инициативе представили следующую заявку-запрос в Политбюро: „К расстрелу: кулаков — 2 тысячи, уголовников — 6,5 тысячи; к высылке: кулаков — 5869, уголовников — 26 936“». Вот так Хрущев «спасал» Москву и Подмосковье от репрессий!

Что же касается роли Хрущева в «карибском кризисе», то именно его непоследовательное поведение, по признанию самого Хрущева, которое передал мне бывший председатель КГБ Семичастный, едва не довело планету до третьей мировой войны. Всего этого обладатель знаменитого голоса XX века не мог знать тогда и, к сожалению, не имеет возможности знать до сих пор. Но, к счастью, как я понимаю, с горечью осознает это и стремится избавиться от этого.)

…Со следующим советским царем Леонидом Ильичем Брежневым встречи у меня были намного интереснее. Их было очень много, но есть запомнившиеся особо. Был такой конферансье Эмиль Радов. У него мне довелось познакомиться с дочерью Брежнева Галей. Семья Радовых вообще любила принимать именитых гостей. У них устраивались многие важные знакомства того времени. Радовы держали салон или, как тогда говорили, «варили салон». Кстати, со своей Нелей я тоже познакомился в доме у Радовых…

— А вы сразу влюбились в Нелю Михайловну или, так сказать, долго присматривались? — уходя от темы, спрашиваю я.