Как поджарить цыпочку - страница 10

Но не надо судить так уж строго, она все-таки хорошая. В самом деле. Только не показывает этого. Трудно держать марку хорошей девочки. Пусть лучше все останется как есть. Иначе все захотят примазаться к славе. Карим чуть не задыхается при мысли об этом. Она никому не доверяет. Все друг другу врут. Нет, друзья у нее есть, и даже много, но она не уверена, что им можно доверять. Даже Лизе. Как же им доверять? Они все наизнанку вывернутся, лишь бы поговорить с парнем, который им нравится, и от нечего делать выдадут ему секрет своей лучшей подружки. Лиза рассказала Джейсону о том, что Алессандра каждый раз после еды закладывает пальцы в рот, чтобы ее вырвало. Алессандра об этом не знала. Каждый раз, когда она поворачивается к нему спиной, Джейсон сует себе пальцы в рот, и все хихикают, а Алессандра не понимает почему. Вчера она ушла вся в слезах. Карим хотела было рассказать, почему все смеются, но поняла, что тогда Алессандре будет еще больнее, чем от глупого хихиканья за спиной, и промолчала, только с грустью смотрела на нее и подумала, что завтра, завтра она непременно сделает что-нибудь, чтобы ей помочь.

На следующий день соседка Джасмин, Бетти Джонсон, с ужасом смотрела на подрагивающую стрелку напольных весов. Когда та замерла на отметке 182 фунта, Бетти помянула Господа и надула пухлые губки. Все. Никакого завтрака. Ланч тоже отменяется. На ужин – легкий диетический коктейль. На цыпочках она отправилась в спальню, неся вес своего слоновьего тела на крошечных, как мышиные лапки, ступнях. Еда неистощима на коварство. Есть – все равно что пробираться через минное поле. Жирный соус в мгновение ока уничтожает результат недельных голодовок. Она ведь обо всем этом читала. Надо быть к себе строже. Проявлять бдительность двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, да-да, триста шестьдесят пять дней в году. И даже больше.

Бетти за спиной у спящего мужа, занявшего большую часть их огромной кровати, пробралась к шкафу. Шкаф был битком набит одеждой всевозможных размеров – от двенадцатого (она купила это платье пять лет назад, 17 мая, в последний хороший день ее жизни) до восемнадцатого (лучшие дни уже кончились, а неважнецких становилось все больше). Она выбрала бархатный брючный костюм в сине-белую полоску. Вертикальные полоски стройнят, как уверяла ее продавщица, в полосатом костюме выглядишь на два размера меньше. Она встала перед зеркалом и выместила раздражение на непокорно торчащих обесцвеченных волосах. Сначала стянула их в пучок на затылке. Получилась толстая библиотекарша. Потом откинула прядь со лба на затылок. Получилась толстая стареющая школьница.

Решено, сегодня после шести даже крохотному кусочку пищи не пробраться к ней в рот. Только вода. Литры воды. Ну, разве что стакан сока. Бананово-мангового. М-м-м-м. В желудке призывно заурчало. А на завтрак грейпфрут. Не слишком ли в нем много калорий? Ох, боже мой, боже мой! Она вдруг вспомнила, что в холодильнике лежат пончики. Слезы навернулись ей на глаза. Пончики с джемом и творогом. Проявив секундную слабость, она купила вчера целую коробку пончиков, и теперь они, как бедные родственники, ожидали ее на кухне. Бетти втянула щеки. Один. Один пончик можно. Ладно. Она себя знала. Два. Бетти непроизвольно причмокнула, представив себе сладкий джем в массе жирного творога. Всего два. А после этого – ничего. Абсолютно ничего. Ни единого кусочка вплоть до самого ужина. А на ужин только коктейль для похудения. И больше ничего, умереть на месте.

Джасмин взглянула на часы, браслет которых серебряной пираньей вонзился ей в запястье. Опять опаздывает. Это один из ее недостатков. Она и жила, и готовила по одному принципу – не торопиться, все делать обстоятельно. А весь мир как будто с тормозов соскочил – бегут, несутся… Ага, но эти-то ее ждали. Она разглядела их сквозь витрину книжного магазина. Свою публику, целых пять человек. Результат невысокий, но другие писатели о таком только мечтают. Ее публика – люди верные, ищущие, преданные, умные, и, кроме того, они покупают ее книги. Ей нравилось представлять себя этаким Уильямом Стайроном среди остальных авторов поваренных книг. Ее адепты, сторонники идеи о хорошей, плотной пище, пошли бы на плаху во имя Джасмин. Вот они стоят. Толстые, крепкие. Сжимают в руках ее последнюю книгу – прямо истые коммунисты с красными томиками Мао. Их, конечно, меньше, чем коммунистов, зато чувство юмора у них лучше.