Как поджарить цыпочку - страница 32

Может, у нее пахнет изо рта? Она сложила ладони, выдохнула в них и понюхала. Нет. Может, этот чертов целлюлит на бедрах, от которого она никак не может избавиться? Но он его не видел. Платье было достаточно длинным, она специально такое надела. Но он, наверно, все-таки догадался, потому что весь вечер проторчал с приятелями за бильярдом, накачиваясь пивом, рыгая и чванливо прохаживаясь вдоль стола, а в ее сторону даже ни разу не посмотрел. Она слышала, что обычно с девушками так ведут себя после, а не до.

Слезы заволокли глаза Карим. Ей и в голову не приходило, что ее могут отвергнуть. Она думала, что весь мир хочет с ней спать. А теперь уверенность пропала. Ее не хочет именно тот парень, которого хочет она. Карим всхлипнула, сползая с постели. Она знает парня, который ее любит. Она сейчас к нему пойдет, и он ее утешит. Надо всего лишь спуститься на кухню – он наверняка сидит там и ест свою овсянку.

Джасмин сидела на кухне в одиночестве, погрузившись в чтение раздела «Стиль». Она уже в десятый раз читала первый абзац ведущей статьи и не могла понять ни слова. Сидела так уже полчаса. Пытаясь вникнуть, отхлебывала глоток кофе и вновь принималась за чтение. Когда вошла дочка – тощая и явно не в настроении, – Джасмин подтолкнула к ней вазу с фруктами. Карим заглянула в вазу и выбрала грушу. В ней меньше калорий, чем в банане. Нарезая грушу тонкими ломтиками, она грызла их, как кролик, одновременно разглядывая мать.

– Что у тебя с волосами? Почему фиолетовые?

Джасмин оторвалась от статьи и острым, как осколок стекла, взглядом уставилась на дочь. Карим вытаращила глаза, но не выдержала и отвела взгляд. Джасмин придвинула к себе вазочку с помадно-пралиновым мороженым и вновь взялась за газету. Она прекрасно знала, какой у нее был вид: на лице остатки несмытого макияжа, на кимоно пятно от кофе, на голове вообще черт знает что – волосы засалились от всех этих вчерашних гелей и прилипли к макушке. Всю ночь она пролежала рядом с Дэниелом, уставившись в потолок и считая пятна плесени. Ее напомаженное, умащенное, облитое благовониями тело потихоньку замерзало, пока не превратилось к утру в студенистый мешок отбросов.

Методично загружая в рот мороженое, она посматривала на дочь. Вот она, кожа гладкая, кости сильные, грудь вздымается ровным дыханием. Сидит и грызет свою грушу острыми зубками, и кровь пульсирует тонкой жилкой на виске. Это животное, ее собственное порождение, высосало из нее жизнь.

– Чего? – спросила Карим.

Джасмин покачала головой и отвела взгляд.

– Во всяком случае, я не жирная, как бочка, – фыркнула Карим.

Джасмин со звоном уронила ложку.

– Хочу тебе напомнить, что твое появление на свет стоило мне много крови. И кровь, которая пульсирует на твоих впалых висках, – моя. И это холодное сердечко – плоть от моей плоти. Эти длинные конечности вытянули весь кальций из моих костей. И глаза эти, и волосы сформировались вот здесь, в этом самом животе. Очень плохо, что тебе не нравится, как я выгляжу. Потому что ты – это я.

– Никогда!

Джасмин понимающе ей улыбнулась. Карим ответила свирепым взглядом.

– Где мой отец?

Джасмин вернулась к газете.

– Умер. Я на него села.

Карим выскочила из кухни, и Джасмин, откинувшись на стуле, оглядела свои владения. Этот дом в Джорджтауне они с Дэниелом купили десять лет назад. В Западном Джорджтауне, как презрительно фыркнул на общественном собрании один из джорджтаунцев, давая понять, что даже в таком небольшом районе были и более привилегированные кварталы. И это была чистая правда. Маленькие деревянные домики на их улице выглядели каморками прислуги по сравнению с величественными каменными особняками через пару кварталов. Но, несмотря на это, стоили они целое состояние, и Джасмин с Дэниелом смогли позволить себе купить этот дом только потому, что в нем произошло убийство. Джасмин до сих пор мерещились пятна крови на деревянных плинтусах в спальне. О том убийстве почти не писали. Одинокого старика, который жил в этом доме, убил с одного выстрела забравшийся к нему вор. Не самая пикантная история для шестичасового выпуска новостей. Сын убитого примчался из Северной Каролины и немедленно выставил дом на продажу. Сделка состоялась через два дня. Джасмин стояла на ступенях, держа в руках контракт, и со страхом смотрела на желтую ленту поперек двери с надписью: «Вход воспрещен».