Как пух от губ - страница 3

АЗ — Хорошее слово — «невозрожденец».

АД — Отличное слово. Я уж точно не возрожденец. Я старый, больной человек, но я пришел туда и мне показалось, что идея бумажного театра просто порхает в воздухе. Иногда, правда, уплывает куда-то вбок… В одном из разговоров я сказал — вы научились многому, но невольно забыта одна вещь, которая относится к истокам научения: Я говорит, следовательно Я исчезает. Сомнение, а затем и мысль у Картезия отделены от речи… то есть, от временения, в котором мы уже всегда были или же только будем…

АЗ — Я читал.

АД — Что читал?

АЗ — (с нескрываемым изумлением) Я? Читал? Хорошо. Но я так и не знаю, что они делали потом, после того, как все написали? Куда они делись? И что делали прежде?

АД — Видишь ли, тот[1] был пожарником. То есть, следователем страховой компании; расследовал все случаи, связанные с пожарами. Потом сатори, — очередной пожар на фабрике. Люди курили в отведенном месте, а рядом стояло две бочки. Одна пустая а вторая с бензином. На бочках были соответствующие надписи. Допустим — «пусто», «бензин». Рабочие предпочли бросать окурки в пустую бочку из-под бензина. Пары шарахнули. Ребенку известно, что бензин не взрывается, а пары да. Но — пустая бочка… Пустота — это ничто, это — безопасно. Оказалось наоборот. Впоследствие Жак Деррида развивает эту тему в концепцию — differAnce. Старая, но по-прежнему прелестная история.

АЗ — Это была пьеса, состоящая из двух надписей.

АД — Скорее, кости, состоящие из одной грани.

ОА — Мне очень нравится мысль о том, что театр дает возможность придать времени разнофактурность в процессе репетиций. Но в таком случае не получается ли, что театр существует лишь для тех, кто им занимается, а вовсе не для тех, кто его смотрит?

АЗ — Нет, не смотрит.

ОА — А что он делает?

АЗ — Ну, понимаете, мы же не можем в своей жизни сами себе потереть спину.

ОА — Почему?

АЗ — Это трудно. И мы ходим даже в специальные места, где это делают, в баню, где нам это делают. И в театр мы ходим, где нам…

АД — Кусают наш локоть.

АЗ — Да.

АД — Но мы не коснулись темы, которой всегда касаются люди, когда заводят разговоры о важных вещах, будь то баня или кусание локтя. Мы не коснулись вопроса генезиса театра. Слушая вас, Саша, я понял, что в моем сознании произошла бархатная революция: у людей живущих на этой великой равнине при полном отсутствии поющих козлов… генезис такого театра, конечно же, следует искать в тризне а затем и в самом погребальнопохоронном обряде. По мокрому кладбищу, по колено в воде и грязи. Кричат вороны, голуби… и так далее. Вот она машина, спрессовывающая время в преддверии его отсутствия. Впресовывающая, как муху в янтарь.

АЗ — Похороны?

АД — Хоронить, прятать, я затем искать — природа игры. Своего рода прятки. Элевсинские жмурки. Наверное, поэтому такие трудности с другими традициями. Что ж… другие белковые структуры.

АЗ — Да. Любая биологическая структура — она, как гайка с резьбой, настроена на время. И национальная или культурная разница существует на биологическом уровне, на уровне соответствия внутренней темпоральной резьбы тому времени, которое через человека проходит…

АД — Ты вернул меня на землю. Вот мы живем здесь… я понимаю, это странно, но я вынужден признать этот курьез, с которым приходится мириться. И мы здесь, как и все, находимся в поисках постоянства. Не в поисках утраченного в Комбре пирожного, а в поисках постоянства. В системе подлинной чумы — прости я старше тебя — самым постоянным является то, что обслуживает смерть.

АЗ — Ты сказал «утраченное время»… На самом деле это название всех пьес прошлого и будущего. Любой театр — это поиски утраченного запаса, невоспользованного…

АД — … нетраченного…

АЗ — … и еще 20 прилагательных — времени. Времени любого, сюжетнособытийного, чисто процессуального, времени ожидания, встречи, разрыва, разлуки… Это все временные категории на самом деле. И человек, который приходит в театр, он как бы приходит на склад запчастей. Ольга, передайте, пожалуйста, Лыхны Аркадию… Как на свалке японских автомобилей, где он ищет себе болт, бендикс, стартер — и все бесплатно. Театр — это такая свалка невоспользованного времени, где каждый может выбрать себе и приставить, прилепить, привинтить что-либо ко времени собственной биографии. Иногда привинчивать не к чему.