Как сперли ворованный воздух. Заметки о «Тихом Доне» - страница 25
» (2/83). В издании: « Меняясь, дул ветер то с юга, то с севера; плыло в синеватой белизне неба солнце …» (2, XXI, 219).
Здесь же: «… Ягодное так же корежилось в одубелой скуке, и дни проходили перелезая через высокие плетни, отгородившие имение от остального мира, похожие, как близнецы ».
Но в издании: «… Ягодное так же корежилось в одубелой скуке, и дни, отгородившие имение от остального мира, проходили, похожие, как близнецы ».
Возвращаясь из Миллерова в Ягодное, Григорий переправлялся вброд через зимнюю, вскрывшуюся накануне реку. Едва не утонул. Но лошади вывезли, и вот: «… холод облепил его, будто нестерпимо горячим тестом » (2, XVII, 200). В рукописи не « будто », а « словно » (2/68). Но это « словно » вписано на полях красным карандашом. В протографе же, очевидно, была полноценная метафора: «… холод облепил его нестерпимо горячим тестом ».
Гибель другой метафоры также можно проследить по «черновику»: «… радостно ощутив тугую < исправлено на « тучную » > сыроватую прохладу комнат » (4/74). В издании эпитета « тугую » нет.
Сколько в тексте такого убитого или перекореженного, мы можем только догадываться.
Однако ничего другого в данном случае и быть не могло. Объявив, что «каждая кухарка должна научиться управлять государством» (Ленин), в обосновании преимуществ нового социального строя большевики не могли не договориться до того, что и каждый полуграмотный подросток в их стране может писать эпопеи не хуже графа Толстого. Если, конечно, очень постарается. Идея эта, разумеется, также была плагиатом (это ученики Христа после сошествия на них Святого Духа заговорили на иностранных языках). Религиозный плагиат привел к необходимости плагиата литературного (благо роман Крюкова достался в качестве военного трофеяч) и созданию Мифа о Шолохове.
Ф еликс Кузнецов цитирует мемуар Константина Приймы, который в 1955 году в Вешенской «был поражен одним обстоятельством»:
« Михаил Александрович сидит на стуле возле камина, ворошит потрескивающие в нем дрова.
– Люблю, – говорит он, обращаясь ко мне, – вот так иногда посидеть, покурить у огня и пожечь страницы, которые не нравятся мне.
– Вы не храните черновиков вариантов?
– Если бы я их хранил, то тут уже негде было бы повернуться. Ведь приходится по десять раз переписывать отдельные главы. Где же хранить черновики? И зачем это? Брошу в огонь, что не нравится, и на душе легче и в голове яснее становится » [19] .
Великую нравственную силу этой сцены читатель волен оценить самостоятельно, но трудно не вспомнить первые страницы «Тихого Дона», читая у Крюкова про то, чем жили и как размышляли на исходе XIX столетья «первобытные “сыны Тихого Дона”» (выражение Крюкова): «– Лялина Дарья об Рождестве, при всей публике, угрожала мне, моему семейству и скоту своим волшебством... – заговорил он дребезжащим, почтительным тенорком …» (Ф. Крюков. Колдовской процесс. «Русское Богатство», 1913, № 12, с. 367-373).
Нобелевский лауреат Шолохов до конца дней пребывал на уровне подобных воззрений и представлений о литературном труде.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
СТРАТИГРАФИЯ ПЕРВЫХ ЧАСТЕЙ РОМАНА
И даль свободного романа …
Пушкин
С тратиграфический метод [20] , известный естественным наукам (геологии и палеонтологии) с XVIII, а археологии с XIX веков, пока не нашел широкого применения в текстологии. Когда дело идет о древних памятниках, литературоведы любят писать о «вставках», однако сколько-нибудь разработанной методологии определения вставок, сделанных переписчиками, редакторами или даже самими авторами текста, не существует. Вычленение инородных трансплантаций (редакторских или цензурных) в относительно новых текстах каждый раз производится на глазок, и только в тех случаях, когда противоречия с протографом, пусть и предполагаемым, очевидны и без изучения стратиграфии.