Как сперли ворованный воздух. Заметки о «Тихом Доне» - страница 6

http://www.philol.msu.ru/~lex/td/?pid=0122931&oid=024

Первым, впрочем, на это обратил внимание М. Т. Мезенцев в своем исследовании «Судьба романов» (1988). Сведем в таблицу некоторые из обнаруженных им примеров:

ТД, 1928 г. : «Станицы и хутора гудели. Вверх ногами летели Советы, и наспех выбирались атаманы».

После 1950 года : «Станицы и хутора гудели. Свергали Советы, и наспех выбирали атаманов».

ТД, 1929 г. : «К концу апреля Дон на две трети был очищен от большевиков».

После 1950 г. : «К концу апреля Дон на две трети был оставлен красными».

ТД, 1937 г . Ильинична видит приближающихся к дому красноармейцев, велит Наталье лечь в постель, притвориться больной. Ильинична разговаривает с красноармейцем :

 « – Тифозная? – Да. – Ну, счастье ее! Была бы здорова, мы бы ее распатронили. И улыбаясь, вышел из кухни».

После 1950 года : « – Тифозная? – Да. Красноармейцы поговорили о чем-то вполголоса, покинули кухню».

Если всё это писал Шолохов, то он и впрямь – скрытый враг советской власти, всей душой ненавидящий и маркситскую идею, и русских ее меченосцев – большевиков. Классовый враг, засланец из стана белых, контрреволюционер, который оказался столь хитер, что сумел провести Сталина, сумел более полувека морочить не только трех генеральных секретарей, но и все прогрессивное человечество.

Итак, в случае с Шолоховым приходится выбирать между Сциллой и Харибдой: или юный «продработник» присвоил чужую, доставшуюся ему на полях боев за мировую коммуну  рукопись, и с помощью старших товарищей, как сумел, приспособил ее для нужд коммунистической революции, или даже имени Шолохова не должен поминать уважающий себя коммунист. Потому что рукописи Шолохова – это рукописи матерого и последовательного врага всего советского.

Паллиативы Феликса Кузнецова и Николая Скатова в конце концов привели к парадоксальной ситуации: ничуть не сочувствуя ни Шолохову, ни коммунистической идее, мы вынуждены защищать право Шолохова на его убеждения от медвежьих услуг двух его адвокатов, бывших директоров ИМЛИ и ИРЛИ. Их эффектный тезис (шолоховские рукописи «Тихого Дона» обнаружены, значит, «Тихий Дон» написан Шолоховым) при чтении рукописей оборачивается против их же подзащитного.

Линия самозащиты самого Шолохова, обвиненного в плагиате еще в 1928 году, сразу же после выхода первых частей романа, была куда умней. В 1939 году перед лицом своих партийных товарищей писатель и вынужден был признать: да, была трофейная сумка, а в ней брошенная на поле боя вражеская рукопись. И он, Шолохов, распорядился ею во славу партии большевиков и всего СССР.

С позиций сегоднящнего дня может показаться, что на XVIII съезде ВКП(б) молодой член ЦК выступал в не вполне адекватном виде – то ли расхвастался, то ли просто пьян.

На самом деле он защищался. Защищался весьма умело и впрок от будущих своих могильщиков Кузнецова и Скатова.

Еще в 1849 году декабрист Михал Фонвизин записал: « Кто-то  ( Иннокентий[9] ) очень остроумно и верно представил в трех словах разницу между христианином иерусалимской церкви и нынешним коммунистом: первый говорил брату: все мое – твое, а коммунист; все твое – мое » . Поэтому согласимся не с Кузнецовым и Скатовым, а с самим Шолоховым: в эпоху экспроприации экспроприаторов он поступил как настоящий коммунист, то есть в соответствии с генеральной линией своей партии, которая в 1917-м провозгласила: «Грабь награбленное». А потому обвинения в двурушничестве должны быть с него сняты раз и навсегда. Доказывать, что Шолохов написал «Тихий Дон» – порочить имя идейного мародера.

СФРАГИДА Ф. Д. КРЮКОВА В ПЕРВОМ ТОМЕ «ТИХОГО ДОНА»