Как украсть короля? История Уоллис Симпсон - страница 16

Чего бы от Уоллис ни ожидали, главной целью для нее было удачно выйти замуж. Всегда имея перед глазами пример своей матери, Уоллис решила не поддаваться спонтанным порывам сердца, а стараться следовать здравому смыслу, делая то, что было бы выгодно прежде всего для нее самой.

Проводя вечера в доме родителей Мэри, она несколько раз заявляла во всеуслышание, что ее-то муж точно будет “ну очень богатым, у него будет очень-очень много денег!” – то есть то, что приличная девушка никак не должна была говорить вслух, тем более в присутствии взрослых.

Весной 1914 года восемнадцатилетняя Уоллис окончила “Олдфильдс”. В школе было не принято устраивать выпускные вечера и уж тем более балы, но день их выпуска был приурочен ко дню 1 мая, празднованию дня весны, когда девушки одевались во все белое, украшали волосы цветами и танцевали под открытым небом.

Вечером для них устроили скромный прощальный ужин. Все выпускницы должны были оставить какую-то пометку или пожелание от себя в специальном альбоме. Многие писали о том, что гордятся тем, что окончили эту школу, желали удачи и т. п., и лишь Уоллис вновь решила отличиться, написав: “Любовь – это все”.

Школа стала важной частью жизни Уоллис. Много лет спустя она даже посвятила этому периоду главу в своих мемуарах под названием “Школа «Мягкости и Вежливости»”. В 1976 году Уоллис под своим патронажем хотела открыть в этой школе музей герцогини Виндзорской[13], где должны были быть выставлены фотографии ее школьных лет; возможно, даже какие-то предметы ее гардероба. Для этого разработали специальный план и созвали комитет. Однако ввиду того, что в самой школе Уоллис не очень-то жаловали – ни во время ее учебы, ни после свадьбы с бывшим королем, – проекту не суждено было осуществиться, да к тому же в то время Уоллис была уже очень больна.

После окончания школы у восемнадцатилетней Уоллис, как и у остальных выпускниц “Олдфильдс”, на первом месте стояло замужество. Конечно, она легко могла продолжить образование в высшем учебном заведении или найти работу, но Бессиуоллис этого даже в мыслях не допускала. Таким образом, девушкам, которые не собирались прокладывать путь через тернии к звездам своими силами, нужно было не просто быстро выйти замуж, а сделать это с максимальной выгодой не только для себя, но и для всех своих родственников. Будущий муж обязательно должен был быть богат, иметь хорошую родословную и принадлежать к одной из влиятельных семей Балтимора. Внешность не имела значения, хотя, если повезет, было бы неплохо, если бы он был еще и красив. Так или иначе, определяющую роль играли именно деньги.

В начале xx века в Америке движение феминисток только начинало набирать обороты, традиции Викторианской эпохи еще жили, а Балтимор был одним из немногих городов, в котором по-прежнему преобладал консервативный уклад жизни. Одной из таких традиций был ежегодный “Бал холостяков”, на котором дебютировали образованные молодые девушки из уважаемых семей – такие как Уоллис. Если девушке удавалось присутствовать на этом балу, будущее положение в высшем обществе ей было обеспечено. Из пятисот претенденток специальная комиссия выбирала всего сорок семь счастливиц.

Обычно бал проходил в “Лирик Театр”, в главном здании Оперы Балтимора, в первый четверг декабря. Он устраивался так называемым “Клубом холостяков”, который был основан в начале xix века в качестве бастиона неженатых мужчин привилегированного класса.

Это мероприятие было настолько важным для расчетливой Уоллис, что в какой-то момент стало для нее навязчивой идеей. Она не могла спать, есть или думать – в голове пульсировала одна мысль: “Буду ли я в числе сорока семи девушек или нет?”

И наконец долгожданный день настал. В октябре 1914 года Уоллис получила большое письмо, украшенное красивыми вензелями, которое просто невозможно было спутать ни с каким другим. В нем находилось подтверждение того, что отныне она в числе избранных. Теперь ей предстояло решить, в чем она будет на балу и кто из родственников-мужчин будет ее сопровождать.

Мать Уоллис вновь была вдовой, и рассчитывать на нее в финансовом отношении Бессиуоллис не могла, а времени до бала оставалось не так много. Ей пришлось обратиться к старому дяде Солу, который на тот момент уже был президентом крупного банка “Континентал Траст Кампани”, расположенного в новом пятнадцатиэтажном здании на пересечении улиц Балтимор и Калверт-стрит. В народе его банк по-библейски называли “храмом Соломона”.