Как в страшной сказке - страница 18

– Проходите… Сейчас все… Организуем, все будет высший класс… Как в лучших домах Филадельфии…

– Вы там бывали? – осведомилась я, проходя внутрь жилища Шумилкина и рассматривая обстановку.

Атмосфера в доме была противоречивой: наряду с дорогой мягкой мебелью наличествовали два старых стула – то ли Шумилкин продал те, что из комплекта, то ли Тамара забрала с собой. Навесные потолки кое-где не мешало бы подправить, а хорошие светлые обои уже начали отставать по углам. Дом хранил черты прежней добротности, но в нем уже прочно укоренились черты нынешней жизни Шумилкина, далеко не столь пышной и богатой. Бытовой техники почти совершенно не наблюдалось, за исключением такой мелочи, как видавший виды электрочайник, который стоял на полке, с оплавившимся проводом и, скорее всего, давно перестал функционировать. Что находилось в остальных комнатах, а тем более наверху, я не видела: темно-коричневая дверь с блестящей ручкой была закрыта. Я подозревала, что Шумилкин, оставшись в одиночестве, вообще довольствуется только этой комнатой. Виталий Георгиевич тем временем подошел к шкафу, достал из него блестящий галстук и небрежным движением повязал его на шею.

– Нет, не приходилось, – ответил Шумилкин, суетливо хлопоча возле стола, сбрасывая с него крошки, убирая грязную посуду. – Но в Америке бывал.

– Вот как? – Я удивленно приподняла брови.

– Да… – гордо поднял голову Виталий Георгиевич. – Я же разведчик… Бывший…

Этим он добил меня окончательно. Впрочем, потрясения были еще впереди. Шумилкин неожиданно откинул голову назад, усмехнулся и, насмешливо глядя на меня своими серыми глазками, произнес по-английски без акцента:

– Хай, май лэди! Тэйк ит изи! Иф ю уонна дринк, ю хэв ту ду ит райт нау!

Я не очень хорошо знаю английский, но по жестам Шумилкина поняла, что хозяин приглашает меня к столу и подтверждает, что сейчас все будет организовано по высшему классу.

– Ну что? – перешел Шумилкин на русский, довольный произведенным эффектом. Вот так…

Я не стала торопить события и расспрашивать, а выставила бутылку на стол вместе с закуской. Я уже поняла, что Шумилкин относится к типу пьющих хвастунов и болтунов. Это было на руку. К тому же рассчитывала, что бутылка сделает его более разговорчивым.

Взгляд Шумилкина на гастрономические прелести был скептическим, чем немало поразил меня. Словно рафинированный английский лорд, которого занесло волею судьбы в маленькую шотландскую деревню, был вынужден довольствоваться скромным крестьянским обедом.

Он выпил первые пятьдесят граммов, крякнул, причмокнул и тут же начал быстро-быстро говорить, презрительно вытянув губы трубочкой:

– Эта колбаса ненастоящая… Я вам точно говорю. Вот в Москве, еще тогда, при социализме, в одном посольстве я ел сервелат. Отличный сервелат, отличный. Сейчас такого нет.

– А вот салат попробуйте, Виталий Георгиевич, – подвинула я пластмассовую коробочку.

– Оливье, – с видом знатока резюмировал Шумилкин. – К настоящему рецепту этот ваш салат не имеет ни малейшего отношения! Где говяжий язык? Где корнишоны? Самые лучшие салаты делают во Франции.

– Вы и там были?

– Приходилось, – кратко ответил Шумилкин. – Где только бывать не приходилось… Это сейчас все развалилось, все ушли кто куда. А я вот… На пенсию вышел по возрасту, а раньше был переводчиком в КГБ. Бывало, вызовет меня Роман Абрамович, полковник, и говорит: «Виталь, дело есть одно, сложное. Никто, кроме тебя, не справится. Там нужно английский знать досконально». Я говорю – ноу проблем, тэйк ит изи! Меня сразу – в самолет, завтра я на месте, обед, виски, капитан честь отдает… Чай, кофе «Арабика» настоящий. Нормально? – спросил он и тут же сам себе ответил: – Нормально… Возвращаюсь – Роман Абрамыч говорит: «Молодец!» Открывает ящик, достает конверт, говорит – бери! Я беру, раскрываю, а там – пятьсот… Нет, семьсот… баксов. Вот так! Это еще тогда было, при советской власти…

– А что же вы делали? – решила спросить я, удивленная рассказом хозяина дома.

– О-о-о! – поднял палец вверх Шумилкин и ухмыльнулся. – Об этом я до сих пор говорить не могу. Секретность… Сорри.