Как я был волком - страница 3

– Если кого укорять… – Глаза Деметрии сузились до прорезей бойниц. – Во-первых, меня там не было. Во-вторых, я расписала план пошагово, нужно было выполнять, а не разбегаться при первом сомнении.

– Ученицы погибали! – Сидевшая на корточках Грозна выпрямила позвоночник и на взгляд царевны ответила жестким вызовом: – Могли погибнуть все! Какой смысл разрушать школу и наживать новых врагов, если ученицы не перейдут к нам?

– Вас обвели вокруг пальца. Мой источник поведал лишь в общих чертах, сейчас узнаем детали. Царевна Чапа, расскажи нам, что сделала Дарья.

Уйма взглядов, недобрых и откровенно злых, устремились на нас с Томой.

Для тех, кто не в курсе: почему то все в этом мире принимают меня за девочку. Я этим успешно пользуюсь. Об успехе свидетельствует то, что еще жив и даже здоров. Девочек из нашего мира здесь объявляют ангелами и зачем-то везут в крепость к Верховной царице. Мальчиков считают чертями и убивают на месте. Любопытная такая местная причуда. Фольклороведы кипятком бы писали. А я не оценил. Сказали, девочка – хорошо, буду девочкой. Тем более, царевной. Чего бы не поцаревничать на досуге. Уверен, со мной многие поменялись бы, даже наплевав на опасность разоблачения.

Оглядевшись, я немного поколебался. Ладно, тайны уже не открою.

– Были нарушительницы закона. Им предложили почетную смерть на стене вместо казни на кладбище. Как раз хватило, чтоб обмануть осаждавших.

– Там была преемница Верховной! – воскликнула Грозна.

– Назначенная возможная преемница, – едко поправила Деметрия. – Первая из многих, что ко дню вступления на престол тысячу раз могут сменить статус. Чапа, в чем ее обвиняли?

– Не восставай на жизнь ближней своей, – сурово продекламировал я.

– Минута терпения – и вы победили бы! – Деметрия нервно вскочила. – Поняли в чем проблема? Отсутствие дисциплины. Приказ нужно выполнять, а не обсуждать!

– Ты, царевна, остынь, не кипишись, – к всеобщему изумлению осадил ее новоприбывший главарь Сивко Предгорный. Движения у него были развязны, взгляд ершист, кожаный доспех – максимально усилен бронзой и меховыми накладками. Размеры меча сообщали о скрытой силе – наверное, еще только Малику под силу махать такой рессорой от карьерного самосвала. – Мы тебе не слуги и не крепостные. Нам нужно объяснить, и мы поймем. Хорошо объяснишь – правильно поймем. Чтоб раздавать приказы, поживи с наше. Мы люди простые, слова понимаем, если за ними что-то стоит.

Сивко, изображавший простоту, был непрост. Это чувствовалось кожей и третьим глазом, если он есть. А он есть, ибо орал прямо в мозг, что с этим язвительно-ядовитым типом связываться не стоит. Чем с ним, лучше уж с Грозной – прямой как палка и морально, и физиологически. Или с Напрасом, чьи намерения крупным шрифтом возникали на лбу еще до того, как он сам прочтет их в собственной голове.

– Простите. Не хотела никого обидеть. – Деметрия взяла себя в руки, под опустившимся на место телом с гордо разведенными плечами вновь раздавилась трава, звякнула бронза, скрипнула смятая юбка доспеха. – Поймите и меня. Без единоначалия любая армия превращается в стадо, которое легко разгонит кнутами небольшой организованный отряд.

Ну почему проводники такой шикарной идеи, как всеобщее равенство, всегда сволочи и бандиты? Если б не они, я был бы за идеи царевны душой и телом. Робин Гуды, столетний хрен им в глотку. А людям почему-то нравятся Робин Гуды, банальные бандиты с большой дороги. И не нравятся те, кто от бандитов защищает. Что за менталитет такой, вывернутый наизнанку?

– Вспомни, почему мы примкнули к тебе, – со значением произнес Сивко, а Таскай, Напрас и Грозна с одобрением закивали.

– Не просто примкнули, – напомнила Деметрия. – Дали присягу. Как присягнули еще Ваула Северный и Пеняйка Злая, ожидающие моего сигнала в северной части страны.

Крупные пальцы Сивко со скрипом почесали за ухом, он не стал спорить:

– Да, присягнули. Потому что обещанный новый мир предполагал равноправие. Наши голоса не менее равны, чем твой. Потому – не перегибай.

Все время разговора рыкцарские военачальники недовольно оглядывались в нашу с Томой сторону. Таскай, наконец, не выдержал: