Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники - страница 2

Однако в каждом отдельном случае выделить обряды и обычаи собственно осеннего типа все же можно. Отличительных признаков два: во-первых, собрав урожай хлеба, овощей, винограда, фруктов, люди начинают его потреблять, и этот момент очень часто бывает ознаменован какими-то ритуальными, традиционными действиями и соответствующими поверьями. Это и момент «снятия табу», ибо, по народным представлениям, по крестьянским неписаным законам нельзя до известного срока потреблять тот или иной дар природы. Например, по русским поверьям, нельзя до 1 августа — медового спаса — есть мед, до 6 августа — яблочного спаса — яблоки, до 15 августа — третий спас — новый хлеб. Это и «жертва первинок», принесение богам и духам первых плодов, в христианском культе — «благословение» этих первых плодов.

Во-вторых, снимая урожай зерна, овощей и др., предусмотрительный земледелец хочет заранее обеспечить и урожай будущего года. Отсюда смысл многих осенних ритуалов состоит именно в том, что они нацелены на этот будущий урожай — ведь собранный хлеб уже в закромах. Отсюда и различные обряды с последним снопом, олицетворение его (у некоторых народов), приписывание ему магических свойств, а именно помощь в увеличении жатвы будущего года — подмешивают зерно из последнего снопа в посевное зерно.

Так замыкается годичный круг аграрных обрядов. В этой непрерывной повторяемости земледельческих циклов — материальная основа той древней и широко распространенной веры в умирающее и воскресающее божество растительности, которая давно уже привлекает к себе внимание этнографов, религиоведов, историков, фольклористов. И эта древняя основа просвечивает даже сквозь разные позднейшие церковные и иные наслоения.

Истоки и смысл этих праздников и обрядов настолько прозрачны, что в толковании их согласны между собой почти все исследователи — взгляды их различаются лишь оттенками, и больших споров в научной литературе по этим вопросам нет.

Так, сторонники старой мифологической школы, выводившие все народные верования и обряды из олицетворения и культа небесных явлений, хорошо видели и земную, притом сельскохозяйственную, основу этих верований и обрядов. Один из виднейших представителей этой школы, А. Н. Афанасьев, писал: «Земные урожаи зависят от деятельности стихийных духов. Носясь по воздушным пространствам в буйном полете грозовых туч и ветров, духи эти нисходят на землю оплодотворяющим семенем дождя, преобразуются в ее материнских недрах в бесчисленные зародыши и затем нарождаются разновидными и роскошными злаками. Вообще все растительное царство представлялось древнему человеку воплощением стихийных духов, которые, соединяя свое бытие с деревьями, кустарниками и травами (облекаясь в их зеленые одежды), чрез то самое получали характер лесных, полевых или житных гениев. По немецким, славянским и литовским преданиям, житные духи в летнюю половину года обитают на нивах»^>{1}.

Из представителей мифологической школы больше всех сделал для изучения обрядов и верований летнего аграрного цикла Вильгельм Маннгардт. В своих работах^>{2} он собрал огромный фактический материал, особенно по германоязычным народам, говорящий о широкой распространенности зооморфных и антропоморфных олицетворений растущей и колосящейся хлебной нивы^>{3}.

Видный английский этнограф и фольклорист Джемс Фрэзер построил, опираясь на материалы Маннгардта и другие аналогичные факты, целую теорию о культе умирающих и воскресающих богов, включив в этот круг богов древневосточные божества: Осириса, Адониса, Аттиса и др. Все они корнями своими связаны с земледельческими культами и представляют собой олицетворения растительного процесса — божества хлебного поля^>{4}.

Немецкий психолог и этнопсихолог Вильгельм Вундт тоже уделил значительное внимание аграрным культам и особенно образам «демонов плодородия», от которых, по поверьям, зависит урожай хлебов. Именно «демонам плодородия» приписывал Вундт первостепенное значение в культах и верованиях древних народов, особенно земледельческих. Он делил их на две категории: внутренние и внешние демоны плодородия. Под последними он подразумевал силы природы — солнечное тепло, тучи, дождь, ветер и пр., а под первыми — силы внутреннего роста злаков и других растений: семена, корни, стебли. Этих «внутренних демонов плодородия», олицетворяемых чаще в виде животных, Вунд считал более древними по происхождению, чем «внешних»