Калиф, купидон и часы - страница 3

— Повторяю вам, — сказал принц ровным, хорошо поставленным голосом, — женщины по природе своей являются врагами часов. Часы — это зло, а женщины — благо. Знак, которого вы ждете, еще может появиться в окне.

— О нет, ваше высокопревосходительство, — воскликнул молодой человек в отчаянии, — конечно, вы не знаете Мариан. Она все делает вовремя, с точностью до минуты. Этим-то она и покорила меня с самого начала. Ну конечно! Шиш она мне показала, а не шарф! Да уже в 8.31 было понятно — мне крышка. Уеду на запад сегодня в 11.45 с Джеком Милбурном. Все, моя песенка спета. Буду ковбоем у Джека на ранчо, а дальше — известное дело: Клондайк, виски… Спокойной ночи, э-э… э-э-э… принц!

Принц Михаэль улыбнулся своей загадочной, чарующей, проницательной улыбкой и поймал собеседника за рукав. Бриллиантовый блеск его глаз сменился на мягкое задумчивое свечение.

— Подождите, — сказал он торжественно, — пока пробьют часы. Я обладаю силой, могуществом и мудростью превыше других смертных, но, когда бьют часы, мне становится страшно. А до тех пор оставайтесь здесь. Эта женщина будет ваша. Даю слово наследного принца Валлелуны. В день вашей свадьбы я подарю вам 100 000 долларов и дворец на Гудзоне. Но в этом дворце не будет часов — они отмеряют наши безрассудства и ограничивают наши удовольствия. Вы согласны?

— Разумеется, — ответил молодой человек с улыбкой, — они вообще только мешают: вечно тикают и кукуют и утверждают, будто человек опоздал.

Он взглянул на часы за деревьями. Стрелки показывали без трех минут девять.

— Думаю, — сказал принц Михаэль, — мне стоит немного вздремнуть. Сегодня был такой утомительный день.

Он растянулся на скамейке, как это делают люди, привыкшие спать в таком положении.

— Вы сможете найти меня в этом парке каждый вечер в хорошую погоду, — сонно пробормотал принц, — приходите, когда будет назначен день вашей свадьбы, я дам вам чек, по нему вы получите деньги.

— Спасибо, ваше высочество, — серьезно сказал молодой человек, — не похоже, что мне понадобится этот дворец на Гудзоне, но я ценю, ценю ваше предложение.

Принц Михаэль погрузился в глубокий сон. Его изношенная шляпа упала со скамейки на землю. Молодой человек поднял ее, положил на грязное, небритое лицо хозяина и переместил одну из его причудливо раскинутых конечностей в более удобное положение. «Бедняга», — сказал он и укрыл потрепанной одеждой грудь принца.

Звучно и величаво девять раз прогремели часы на башне. Молодой человек снова вздохнул, в последний раз повернул голову туда, где была обитель его несбывшихся надежд, — и издал языческий крик священного восторга.

В среднем окне верхнего этажа выплыла из темноты белоснежная, восхитительная, волнующая, божественная эмблема прощения и обещанных радостей.

Мимо проходил горожанин — круглый, уютный, спешащий домой, ничего не знающий о наслаждениях, которые сулят белые шелковые шарфы на окраинах тускло освещенных парков.

— Не подскажете ли время, сэр, — обратился к нему молодой человек; и горожанин, уверившись в целости и сохранности своих часов, вытащил их и объявил:

— Двадцать девять с половиной минут восьмого, сэр.

Затем он бросил привычный взгляд на башенные часы и воскликнул:

— Боже мой! Городские часы спешат на полчаса! Впервые за десять лет! Никогда еще не ломались! Мои-то часы всегда идут верно и не отстают больше чем на…

Но горожанин говорил в пустоту. Он повернулся и увидел, что собеседник быстро удаляется — его черная тень летела по направлению к дому с тремя освещенными окнами последнего этажа.

А наутро пришли с обходом двое полицейских.

Парк был совершенно пуст — только один грязный, усталый человек развалился на скамье. Они остановились и посмотрели на него.

— Да это Чокнутый Майк, — сказал один из них, — курит здесь каждый вечер всякую дрянь. Вот уже двадцать лет ошивается в этом парке. Дрыхнет, похоже, без задних ног.

Второй полицейский нагнулся и увидел что-то скомканное и порванное в руке спящего.

— Ничего себе! — заметил он, — Да он тут между прочим накурил пятьдесят долларов! Знал бы я, как называется эта травка…

И затем, — бац, бац, бац, — дубинка реализма прошлась по пяткам принца Михаэля, Избранника Валлелуны.