Калигула - страница 3
Пятый уровень приближения, по Гумилеву, «при котором в поле зрения оказывается один человек. Если этот человек Пушкин — возникнет пушкиноведение, если Шекспир — шекспирология. Но здесь история смыкается с биографическим жанром и перестает быть сама собой. Шкала историоскопа исчерпана». О Калигуле мы говорили на этом последнем уровне шкалы.
Почему мы говорим о предательстве Сенеки?
Предметом пристального нашего внимания были документы эпохи, касающиеся Рима. И тут ряд иллюзий наших развеялся. Мы были вынуждены признать, например, что весьма ценимый нами до сегодняшних дней Гай Светоний Транквилл, — историограф, но не историк, причем не самый добросовестный. Истина и ложь часто бывают смешаны в рассказе, все дело в пропорциях; а у Светония они явно смещены в сторону сплетен и прямых инсинуаций. Недаром зовут этого автора отцом «желтой прессы» своего времени. И это не самое еще страшное деяние.
Вот Луций Анней Сенека, философ-стоик, политический деятель, писатель — блестящий фальсификатор истории. Несмотря на то, что трудов исторических он не оставил. Ведь история как наука слагается из двух составляющих: из самого процесса движения во времени и описания этого процесса. Сенека вмешивался в сам процесс движения, настолько активно, насколько позволяли ему немалые возможности. Заметим, что в первую очередь Сенеке обязаны мы значительной переделкой истории первого века нашей эры.
Автор «Нравственных писем к Луцилию» был непростым человеком. Во многих энциклопедиях можно прочесть о том, что Сенека-де был идеологом сенатской оппозиции деспотическим тенденциям первых римских императоров, борцом с абсолютизацией власти. Но факты говорят об обратном.
При малолетнем воспитаннике своем, Нероне, был единственным фактическим властителем Рима на протяжении семи лет. Владел немыслимым состоянием: триста миллионов сестерциев. Был консулом. И это человек, который утверждал:
Потом оперился его воспитанник. Воспитанник, которого хорошо учил Сенека, оказался прекрасным учеником. К власти его тянуло не меньше, чем воспитателя. Поступки воспитанника вызывали недоумение и ужас в Риме.
«Высоконравственный» учитель, философ-стоик, оказался обыкновенным трусом; когда его косвенно заставили поучаствовать в убийстве его высокой покровительницы, Агриппины, любовником которой он был — он поучаствовал! И лично писал позорное письмо императора в сенат, оправдывающее сей поступок. Трудно представить себе более «нравственное поведение» философа-стоика.
Говорят, Сенека оставил все свое состояние Нерону, удалился от дел в знак протеста. А что же ему оставалось?! Все равно бы отняли, он своего воспитанника знал лучше, чем кто-либо другой. Это была попытка откупиться, которая не удалась.
Смерть Сенеки, на наш взгляд, это не что иное, как восторжествовавшая справедливость. Стоик долго шел на поводу у собственной трусости, потворствуя выходкам Нерона, идя на непозволительный компромисс. И стал жертвой этой самой трусости. Зная Нерона, трудно предположить, что он убил в Сенеке свою совесть, как трактуют это многие историки. Убивать-то и нечего было тому, кто так спокойно расправился с собственной матерью. В полной мере перенял воспитанник от воспитателя умение лицедействовать; способность говорить о высоком, творя низкое…
Мы нашли ряд фактов, которые позволяют сделать логичное предположение: Луций Анней Сенека был отцом Нерона, или предполагал, что мог им быть. Об этом — в следующей книге.
А вот о том, что заставило Сенеку расправиться с историей своего века, следует написать уже сейчас.
Личные взаимоотношения с императором Клавдием складывались у него весьма непросто. В самом начале правления Клавдия за дворцовую интригу был отправлен Сенека в ссылку на Корсику, на восемь лет. В числе прочих обвинений было обвинение в любовной связи с Агриппиной, матерью Нерона. Она только вернулась из ссылки, куда отправил ее Калигула; была возвращена дядей, Клавдием. К Сенеке новоявленный император отнесся, как видим, менее благосклонно.