Калипсо - страница 28

– Я полицейский, – ответил Фредрик. – Возьмите, – продолжил он и помахал телефоном. – Набирайте 112.

– Получай вот это, – вдруг сказала женщина.

И направила баллончик со спреем прямо ему в лицо.

– Какого черта!

Струя попала ему прямо в глаза. В нос и рот. Удушающие, токсичные пары. Ослепленный, Фредрик размахивал пистолетом, пытаясь моргать, чувствуя, как подступают слезы. И они накатили на него. Волна блуждающих теней, тошнота и хаос. Пол закачался, в висках застучало. Содержимое желудка вырвалось наружу, а тело сочилось потом. Фредрик потерял равновесие, или это ноги подкосились? Раздался звук удара о паркет, когда колени коснулись пола, а позвоночник сжался. Он упал на бок. Он был не в силах амортизировать падение, только уловил, что оружие выскользнуло из рук, и он хватается за воздух.

– А ты…

Опять этот голос. Фредрик бешено тер лицо. Он увидел ее. Женщина стояла к нему спиной. Обеими руками она держала пистолет Фредрика, направляя его в грудь преступника.

– Получишь вот это.

У Фредрика все же еще были силы. Дрожащими ногами он оттолкнулся и накинулся на нее. И когда он почувствовал холод стали оружия в ладони, старуха выругалась, упала, и он тоже упал.

Фредрик услышал звук тяжелых убегающих шагов по паркету.

Бетонный потолок переходил от розового к желтому и оранжевому. Выходил из узора. Боком и вверх. Красный. Коричневый. И потом он обрушился. Фредрик не мог дышать. Его снова засосало в черноту.

Лето. Фредрик был босиком, и скошенная лужайка колола ступни. Трава тут почти не росла. Солнце ведь никогда не показывалось. Не здесь, под длинными руками ивы. Он хотел вырезать имя в коре, имя Кафы, но ничего не получалось, потому что когда он пытался, у него срывало ногти. Пахло землей, кровью и жареным луком.

Бриз с Осло-фьорда привел в движение крону сосны над их головами. Аксель Тране поднял голову и зажмурился, чтобы удалить пот и гель для волос, скопившиеся в уголке глаза. Далеко в низине майское солнце искрилось на новом красивом столичном отеле-небоскребе «Плаза». Пахло женской плотью и смолой. Небо над ними было акварельно-голубым, прямо как юбка, которую она задрала, оголив пышный зад. Агнес сгорала от нетерпения.

Это она предложила. Взять и выскользнуть из часовни, как только закончится венчание. Никто не заметит, что их нет. И полная двадцатидвухлетняя девушка в юбке и короткой черной куртке засеменила по Хольменколлвейен, а он немного неуклюже шагал следом. Ведь Аксель вообще-то не каждый день надевал парадную форму Военно-морских сил. Они пошли по тропинке к просвету между деревьев.

Не то чтобы он не хотел этого. Но форменные штаны жали во всех местах, а острая молния врезалась в ту часть паха, название которой он даже не знал, и он в глубине души надеялся, что не посадит на кителе пятен. Он же как-никак свидетель.

– Аксель, сосредоточься.

Он так сильно вошел в нее, что фотоаппарат, висевший у нее на шее, вонзился ему в живот. Она засмеялась.

– Господи, парень. В этом ты очень плох.

Она что, бессердечная? Пообещала ему не курить. По крайней мере перед праздником и рядом с его коллегами. И все же было что-то в ее смехе, что-то ненатуральное, и это заставило его подумать, что слово она не сдержала.

Он ускорился, хотел поскорее покончить с этим. Плоской ладонью шлепнул ее по ягодице. Не из своего удовольствия, это нравилось ей. Еще раз шлепнул. Занес руку вновь, но тут же опустил ее. Почувствовал что-то неладное. Как будто они не одни.

Эта способность сделала из Акселя Тране хорошего солдата. Предчувствие, побуждавшее его на охоте приставлять винтовку к плечу за полсекунды до того, как лось покажется в поле зрения. Чувство, заставившее его сделать маленький шажок назад, на десятую долю секунды прежде, чем на него выскочил пьяный житель Харстада в надежде заполучить скальп морского егеря.

Кто-то смотрел на них. Аксель почувствовал взгляд.

– Черт подери. Чем это ты занимаешься? А ну пошел отсюда! Гадкий мальчишка!

Наблюдателем оказался сын священника. Тринадцатилетний отпрыск с зачесом как у Пера Гессле