Камчадалка - страница 2

Караванъ тянулся по горѣ. День былъ довольно теплый, въ отношеніи ко времени, но сумрачный. Сѣрыя облака висѣли грядами по небу, далеко, далеко простираясь на юго-западъ по безпредѣльному горизонту, и, наконецъ, сливаясь съ водами океана, посреди котораго, на самомъ краю небосклона, возвышался выходящій изъ безднъ уединенный Алаидъ, вѣчно курящійся, какъ неугасимый жертвенникъ Бога Вселенныя {Алаидъ, огнедышущая совка, стоящая посреди моря, въ разстояніи верстъ 50-ти отъ берега.}. На сѣверо-востокѣ, среди синѣвшихся хребтовъ, также курились многія горы, межъ которыхъ владычествовала сопка Опальная, не уступающая высотою Тенерифскому Пику. Вообще же горы были покрыты снѣгомъ, по которому, при подошвѣ ихъ разстилался въ падяхъ густой туманъ, какъ вѣчный трауръ сей печальной страны. Вокругъ, на великое пространство, не было видно ни одного деревца, на которомъ взоръ, утомленный скучнымъ единообразіемъ, могъ бы отдохнуть, какъ при встрѣчѣ со своимъ знакомцемъ; не было ни одного существа живаго, какъ въ области смерти. Кругомъ все молчало! И только глухой, протяжный, подобный самому отдаленному, но великому грому, вѣчный стонъ сулоевъ {Сулои -- валы, ходящіе во время прилива и отлива. Между первымъ Курильскимъ островомъ и Лопаткою сулои бываютъ такъ велики, что въ самую тихую погоду имѣютъ отъ 20 до 30 саж. высоты.}, нарушалъ безмолвіе пустыни: да еще доносились изрѣдка по вѣтру дикой ревъ сивучей и пронзительные крики чаекъ, кружившихся вдалекѣ надъ моремъ.

-- Смотри-ка Камакъ! -- сказалъ одинъ изъ Камчадаловъ своему товарищу. -- Вѣдь эти чайки ужъ вѣрно завидѣли кита дохлаго.... Да куда ты смотришь? Вонъ направо-то, къ Алаиду.

"Вижу, вижу теперь! -- отвѣчалъ Камакъ.-- Да что толку! -- прибавилъ онъ съ непритворнымъ огорченіемъ. -- Вѣдь намъ, братъ, и косточкой поживиться не удастся!"

-- А можетъ статься, и никто не поживится кромѣ Гамуловъ {Гамулы -- Духи.}! Вѣдь они братъ, не по нашему ловить-та умѣютъ!

"Неужто?"

-- Знать, ты не говаривалъ со стариками?.. Какъ-же! Вѣдь, Гамулы только и дѣла дѣлаютъ въ Опальной сопкѣ, что китовъ варятъ да ѣдятъ, а ловятъ ихъ по ночамъ.

"Вишь ты! А что, въ Алаидѣ есть они?"

-- Въ Алаидѣ-та? Этого не знаю: вѣдь, эта гора не на своемъ мѣстѣ.

"Что ты говоришь?"

-- Да точно такъ! Вишь, она прежде стояла на томъ мѣстѣ, гдѣ теперь озеро, изъ котораго течетъ Игдыгъ {Рѣка Озерная, вытекающая изъ Курильскаго озера.}...

"Врешь?"

-- Да такъ! Вишь, она была всѣхъ тутъ выше: такъ прочія горы и стали на нее всѣ сердиться, да бранить ее..... Ну, слышь, житья ей не было! Вотъ она, терпѣла, терпѣла, наплевала на нихъ, да и ушла на море...

"Экое чудо, парень!"

-- Да ужъ чудо не чудо, а такъ точно! Видишь ли:вонъ одна гора, какъ будто чѣмъ сдавлена, какъ будто кто ступилъ?

"Вонъ эта-то, что направо?"

-- Да, да!

"Вижу. Такъ что же?"

-- А то, что когда Алаидъ сталъ подимнаться съ мѣста, такъ оперся на эту гору, да и сломилъ съ нея верхушку...

"Вишь ты! А кабы, братъ, онъ и всѣ горы-та посломалъ бы, то-то бы хорошо! Закатывай бы на собакахъ да и только, а ужъ упасть не бойся!"

-- А по мнѣ: такъ лучше, кабы всѣ онѣ въ море перебрались; да нѣтъ, братъ, и изъ нихъ не всякая въ воду-то идетъ...

"Неужто?"

-- Да точно! Вонъ гора Шевеличъ (знаешь, что недалеко отъ Нижне-Камчатска?) стояла прежде на томъ мѣстѣ, гдѣ теперь Кроноцкое озеро. Тутъ, слышь, ей житья не стало отъ еврашекъ: принуждена была перейдти на нынѣшнее мѣсто, а въ море не пошла!

"Не пошла? Вишь ты! А, вѣдь, баютъ старики, что всѣ эти горы понадѣлалъ Кухта {Богъ камчадальской.}...."

-- Вѣстимо, что онъ, тюлень проклятый!... Вонъ, смотри-ка въ эту сторону-то!

"Въ эту?"

-- Да! Видишь, бѣлѣется-та? Вѣдь это его баты {Въ девяти верстахъ отъ рѣки Озерной есть бѣловатый утесъ, который имѣетъ видъ челноковъ, поставленныхъ перпендикулярно.}.

"Э!"

-- Да такъ! Онъ вѣдь въ здѣшнихъ мѣстахъ жилъ.

"А откуда же онъ прикочевалъ сюда?"

-- Откуда! Вѣдь онъ прежде жилъ на небѣ.

"Что ты врешь?"

-- Право! Вишь ихъ было три брата: одинъ жилъ на небѣ, другой на морѣ, а третій въ аду....

"Что же они тамъ дѣлали?"

-- Ничего! Жили, какъ тоіоны {Тоіонъ -- начальникъ.}.