Каменное брачное ложе - страница 2

Он снял шляпу, повернулся, и ветер коснулся его изуродованного лица, выражавшего легкую заинтересованность: вот, я тут стою и смотрю, куда выходят окна дома.

Они выходили в безграничный простор. В глубокую зелень деревьев, росших вдоль вилл, из которых лишь в одной, полуразрушенной, со снесенной крышей, кто-то жил; извилистая улица спускалась к железному мосту, перекинутому через струящуюся меж широких лугов Эльбу. А на другой стороне реки, в долине, лежало то, что осталось от города. Бескрайнее поле обугленных, искрошенных снарядами развалин, прорывавшихся сквозь густой туман, словно невеста, разрывающая на себе свадебный наряд при виде жениха. Дальше к юго-востоку, где кончалось пожарище, волны голубых холмов уходили к Богемским горам Чехии. Коринф застыл на месте. День был теплым. Вдали, над мокрыми полями, протянулся белым рукавом дым, выползавший из фабричной трубы. Он поглядел выше, не в небо, но поверх города, туда, где ничего не было: ничего, кроме захватывающего дух простора. Прохладный ветер дул с реки ему в лицо — и тут он услышал зеленый шепот… Который затих прежде, чем он разобрал слова.

(Зеленый шепот, преследовавший его, иногда превращался в рев; громкий мужской голос, будто в огромном зале, выкрикивал: «…на размер больше…», «…турели, и кто…», — ночью он появлялся из стены, а потом исчезал в ней; иногда голос был женским и звучал в его мозгу: «…ах так? Оттуда…», или: «…все звери, м…»; голос мог хамить или насмехаться; мог шептать или громко кричать в пустоте; мог единственным словом всплывать над молчанием; возможно, голоса принадлежали реальным людям; он их не знал и никогда не видел, но мог себе представить: портовые рабочие, женщина у кухонной плиты, мальчишка, ссорящийся во дворе. Обычно они звучали на грани сна, но однажды это случилось в школе, во время урока, и он не понял ни слова. В том, что они говорили, не было смысла, как и в этом шепоте, явившемся снизу, из города.)

Он заметил краем глаза приближение Хеллы и хозяйки пансиона, двух новых персонажей, неожиданно вошедших в его жизнь. Ее ноги, подернутые дымкой светлых волосков… На шее — золотая цепочка, к которой подвешен молочный зуб.

— Наш гость издалёка погружен в медитацию? Герр Людвиг может рассказать вам много интересного.

Людвиг уже шел к нему. Коренастый седой человек в тельняшке, с трубкой в зубах: капитан своего дома, корабля, плывущего по долине. Он двигался, небрежно покачиваясь, держа руки в карманах штанов.

— Да, герр доктор, тут у нас историческое место. С этого холма в тысяча восемьсот тринадцатом году великий император Наполеон командовал последним сражением, в котором ему удалось победить. Он попал сюда по той же дороге, по которой вы приехали, оттуда, из-за сада. К северу располагались войска Бернадота[4], в Силезии стоял Блюхер[5], а оттуда, — трубкой, зажатой в кулаке, он указывал то влево, на Богемию, то на другие точки долины, — подошел Шварценберг[6] со своими австрияками. Здесь, у вас под ногами, их и порубили, как картофельный салат. Потом был Лейпциг, Ватерлоо и — конец Бонапарту.

Последние слова он произнес, словно уничтожая это имя, и кивнул, глядя на город, которого там, в долине, больше не было.

Недоверчиво — но не потому, что он не поверил рассказу хозяина, — Коринф покосился на Людвига, потом — на женщину, которая ему улыбнулась. Неужели она понимает его? Когда понимают — стараются понравиться. (А та, на другой стороне мира, была обычной шлюхой, ничего не слушавшей, просто ложилась на спину, раздвигала ноги…) Хелла отвела глаза и словно удалилась в какой-то другой мир, где Людвигу не было места, словно — не глядя — посмотрела на него, и у Коринфа перехватило горло. Желание подняло голову, ему стало холодно от того, что он должен был сделать, и он подумал: «Конечно, конечно, я хочу ее».

Трубка Людвига засипела; он заглянул в нее, дунул в мундштук, поковырялся в ней пальцем и выбил о каменную балюстраду. Горка пепла осталась на перилах.

— Вы романтичны, герр доктор?

— Весьма, — сказал Коринф.

Людвиг отвернулся — слишком рано, слишком неожиданно он увидел лицо Коринфа — и задумчиво поглядел на башенку вверху.