Каменный пояс, 1979 - страница 19

стр.
Бывает, право: свой удел поносим
И, зря испортив множество чернил,
Себе твердим, что это дело бросим
И что предел терпенью наступил.
Но слышим голос басовитый, ясный:
— Эге ж, ребята, неважны дела,
Выходит, что учил я вас напрасно
Упорству огневого ремесла…
И больше — ни попрека, ни укора.
И вновь для строчки — страдная пора,
И безразличны вопли щелкоперов,
Шипенье гастролеров от пера.
И в добром слове обретая веру,
Ты снова — сын в кругу своей семьи,
И точишь сталь по вашему примеру,
Уральские товарищи мои.
Я ваш не потому, что я когда-то
У вас учился тайнам ремесла,
И не по праву сына или брата —
По крепости душевного родства.
Нет, не пропиской —
                     твердостью закала
Гордился по закону на войне,
Когда рвались дивизии Урала
Через огонь
                 и выжили в огне!
Вот почему мне дороги до гроба,
Вот почему — и долг мой, и права —
Твои крутые, как металл на пробу,
Весомые до капельки слова.

БАЛЛАДА ОБ УРАЛЬСКОМ ТАНКЕ

Михаилу Львову

Снаряды грызли землю Сталинграда.
Вскипала Волга. Мертвый плыл паром.
Горбатый, грязный, как исчадье ада,
Немецкий танк поднялся над бугром.
Он пол-Европы траками пометил,
Броней сметал он все перед собой.
И вот стоит у Волги на рассвете,
От выбоин и вмятин весь рябой.
Еще мгновенье — и на этом танке
Опустят люк. Рванется танк, дрожа.
Начнут полосовать его болванки
Тяжелое железо блиндажа.
Еще мгновенье…
Но в раскатах грома,
Стоявшая в укрытье до сих пор,
Рванулась из-за рухнувшего дома
Уральская машина на бугор.
Провыл снаряд немецкой пушки куцей.
Но шел наш танк по прежнему пути.
И понял враг: ему не увернуться,
От лобовой атаки не уйти.
Они сцепились, будто в рукопашной,
Сшибая бронированные лбы.
И замерли заклиненные башни.
И оба танка встали на дыбы.
…Мы шли вперед знакомыми местами,
Оставив на высоком берегу
Машину с опаленными крестами,
С оборванными траками в снегу.
А рядом с нами
                       медленно и грозно,
Весь в ранах и рубцах, без тягача,
Шел танк уральский по земле морозной,
Магнитогорской сталью грохоча.
В пути спросил один солдат другого:
— Ты, кажется, с Урала, побратим?
И руку он потряс ему без слова.
И все без слов понятно было им.

Ничего, что в пору, когда мы рыли котлованы и месили бетон, ведрами загружали домны под первые плавки, — ничего, что в ту пору мы были голодны и раздеты, и спали в бараках, где звенела вода, и пили кипяток титанов, — все это ничего, ибо была неслыханно гордая молодость, и шло начало гиганта, который не умом обнять, а душой только…

Вот от того, наверное, я выбрал не строки лирики, не песни зрелых лет из книг, а куски репортажа «Высота», написанного, кажется, торопливо, но по зову сердца. А причина для репортажа была та же, по какой шли мы в 31-м на штурм и аврал, по одной-единственной причине: «Надо!»

Я отменно помню день, в который секретарь обкома партии, однокашник мой по Магнитке, отыскал меня в толчее стройки и сказал, покашливая в кулак от простуды на студеном ветру:

— Стан «2500» нужен стране позарез.

…И вот три маленьких главки из «Высоты».

ВЫСОТА

1. Вы видели высоту?
Вы видели высоту?
Бывали на ней хоть раз?
Ту высоту-красоту,
Где молнии возле глаз?
Ту высоту, где вдруг
Растут облаков грибы,
Где кружится пепел вьюг
И ветры сшибают лбы?
Вы слышали высоту?
Здесь рядом гуляет гром,
И, задевая звезду,
Птицы свистят крылом!
Это та
          высота,
Где бог — верхолаз простой.
Плывет за плитой плита,
Ложится плита с плитой.
На север ушла зима,
Стекает капель, как пот.
Громят тишину грома
Буровзрывных работ!
Ветров степных нытье.
Скалу динамит трясет,
Но дело вершат свое
Люди больших высот.
Они не уйдут с поста,
Пока не встанет на пост
Стан стального листа
Во весь богатырский рост!
2. Рядом с небом
Кранов кряк, гуденье мазов,
Сварки яркая заря.
Перекличка верхолазов
Наверху, у фонаря.
Парни дерзко в небо лезут,
Нету выше чести той,
Чем сдружить навек железо
С голубиной высотой.
Домны плавкой кумачовой
Озаряют их с утра.
В очи Вити Богачева
Бьют уральские ветра.
Молодой и крепкокрылый,
Выбрал он судьбу легко:
«Чтобы к небу ближе было,
Чтобы в рай недалеко».
Строил слябинг и мартены,
Под холодным ливнем мок,
Грел парнишку неизменный
Комсомольский огонек.