Камертон Дажбога - страница 15

Не успел Бова закончить фразу, как присутствующие закричали, зашумели, начали ссориться. Послышались возгласы:

— За кого нас считают?

— Дикие выдумки!

— Фантастика! Пусть лучше пишет детские сказки!

— Созвать серьезное совещание для забавы шизофреников! К чему мы докатились?

— Лучше с этими типами поговорить в другом месте. Там им быстро языки развяжут!

— Прошу тишины! — громко сказал академик. — Уважаемые товарищи, я понимаю ваши эмоции, но мы должны развязать узел проблем спокойно, не антагонистически. — Обращаясь к Григору, Кастрюля снисходительно сказал: — Думаю, вы понимаете, почему такая бурная реакция?

— Понимаю. Но мы договорились говорить ответственно… и с полной правдивостью.

— Вот и замечательно. Однако персонажи дуалистических теогоний — Ариман, Меркурий или кто там у вас еще будет — не могут вызвать серьезного отношения. Время наше рациональное, религия доживает последние дни, поэтому…

— При чем тут религия? — вспыхнул Григор. — Наука должна оперировать только фактами, а не идеологемами…

— Какие факты вы нам предлагаете? — зловеще сказал генерал, глядя на парня ледяным взглядом.

— Сам феномен нашего появления. Разве для вас это не проблема?

— Наши славные чекисты решают такие проблемы за несколько часов, — едко засмеялся генерал, а вслед за ним захихикали некоторые военные. — То, что авторитетным ученым кажется гносеологической проблемой, для нас лишь вопрос преступной психики, которая дурачит людей и ищет какой-то выгоды.

— Подождите, — вдруг вмешался в разговор человек в полувоенном френче с лисьей улыбкой на бесцветном лице неопределенного возраста. Потирая руки, будто спортсмен перед поднятием штанги, он мягко обратился к Бове: — Моя фамилия Бабий, заведующий идеологическим сектором ЦК партии. Вы только что пренебрежительно сказали слово «идеологема». Не ведаю, как в вашей реальности, а в нашей — нерушимые идеологемы гениального учения марксизма-троцкизма не только являются руководящими в общественной жизни, но и предусматривают раскрытие тех или иных фактов истории. Поэтому ваше апеллирование к голым фактам является антимарксистским. То, что мы услышали, противоречит четким идеологическим концепциям Учителя нашей партии Троцкого, а потому — закономерно вызывает настороженность.

— Я не могу руководствоваться вашими концепциями хотя бы потому, — вздохнул ехидно Григор, — что в нашей реальности царит идеология марксизма-ленинизма, а троцкизм осужден как реакционное, антипартийное направление. Троцкий был выслан за границу, формировал четвертый Интернационал, боролся против вождя Советского Союза Сталина, а в сороковых годах был убит.

— Вы провокатор! — побледнел идеолог. — Не знаю, откуда вы появились, но вас нельзя показывать людям. Я поставлю вопрос перед Политбюро ЦК партии, чтобы это дело взяли в свои руки органы государственной безопасности.

— Подождите! — успокаивающе сказал академик. — Товарищ Бабий, мы все понимаем ваши эмоции, всякая дискредитация гениального Льва Троцкого недопустимо, но… если действительно есть смысл в концепции многомерности миров, разве исключен вариант, при котором партию возглавляет, скажем, Ленин. Ведь он был соратником Троцкого.

— Это исключено! — вскрикнул Бабий. — Законы истмата незыблемы. В любом месте должно произойти так, как здесь. Ленин — Иуда коммунистического учения, а Троцкий…

— А у нас, — подхватил Григор, — как раз Троцкого Ленин назвал Иудушкой. И в Мавзолее на Красной площади лежит Ленин, гениальный продолжатель учения марксизма.

— Вы тем самым дискредитируете гениального вождя коммунизма Сталина, — зловеще предупредил Бабий, — который сейчас завершает дело Мировой Революции.

— Чем же?

— Тем, что показываете нашего вождя беспринципным! Здесь он продолжает дело Троцкого, у вас — ренегата Ленина. Вы считаете это нормальным?

— Это не наша проблема! — спокойно сказал Григор. — Я не понимаю, что здесь происходит: решается научная дилемма или кипит идеологическая дискуссия? Для нашей реальности такие вещи стали релятивными: Сталин тоже умер, его культ развенчан, раскрыты страшные преступления, совершенные органами государственной безопасности, многих из них судили и расстреляли. Например, маньяка Лаврентия Берию.