Канатные плясуны - страница 16

— Не стал бы доверяться незнакомому человеку, — с несвойственной ему осторожностью предупредил Дима. — Мало ли что.

— А кто мне стекло оплатит? — возмутился Ренат. — Он ведь, он из своей рогатки стекло разбил. Раз на бабки влетел, пусть с нами едет, пока не расплатится. Пусть отрабатывает.

— Как отрабатывает? — уточнил Семен.

— Да хотя бы машину моет.

— Да плюнь ты на стекло, этот хмырь еще не в такую передрягу нас втянуть может, — упорствовал Дима.

— Да ладно, Хан, отпустим его, как на шоссе выберемся, — вступился Семен, — а на стекло между собой скинемся. Чего с мужика взять?

— Нет, нет, господа, то есть товарищи, — вдруг возразил «Робин Гуд». — Деньги у меня есть, не сомневайтесь. Трофейные, так сказать. Я аванс, за то, что дичью работаю, получил. Так что путешествуем вместе до первого приличного автосервиса. И там я сам, лично, оплачу ремонт.

— Да ты дай мне пару «штук», и в расчете, — предложил, улыбаясь, Ренат.

— Нет, нет. А вдруг будет дешевле стоить? — заметил «Робин», шмыгнув носом. — Платить я не отказываюсь, но только — по счету. Так что мы вместе до конца, или до свадебного венца. Шутка.

— До самого конца, — мрачно заметил Дима.

— Слушай, нас трое крепких мужиков, чего он против нас стоит? — Ренат отстаивал свою позицию, — Можем ему руки связать для верности. Садись ты за руль, — предложил Ренат, чтобы сломить сопротивление Димы, — а я присмотрю за пленником. У меня он и не пошевелится.

Обернув руку курткой, Дима выбил оставшееся по краям разбитое стекло и заставил девицу вымести из салона осколки.

Та, нехотя, подчинилась.

— Пристегните ремни, — весело попросил Дима, усаживаясь на водительское сиденье.

Дорога, спустившись с пригорка, огибала дикое поле. Лет десять назад здесь сажали картошку, и, похоже, не убрали последний урожай. Теперь дикая картошка, чудом уцелевшая в зимы под слоем земли и снега, пестрела среди сорняков то там, то здесь голубыми цветочками.

— Жизнь, она… — зачем-то философски заключил Семен, — конечно…

— Давай напишем на борту нашего джипа — «Смерти нет»? — предложил Дима.

— «Смерти нет», — подтвердил Семен, глядя на поле, над котором летали ласточки, на замерший в безветрии лес — листок не трепыхнется — и желтое, будто прозрачное солнце, взлетевшее уже достаточно высоко.

Вдруг, сразу после того, как они обогнули перелесок, показались две автомашины, перегородившие дорогу. Хоть и издали, но были видны маленькие фигурки стоящих около машин людей. Есть ли у них в руках оружие, или нет — даже Дима, гордившийся острым зрением, разглядеть пока не мог.

— О-хот-ники, — предположил Семен.

— Не тормози, — испуганно сказал проводник. — Езжай как едешь. Еду не спешу, а наеду не свисти, — рифма изменила ему, как профурсетка.

— По-моему, лучше стать, — предложила девица, поглаживая рукоятку рогатки.

— Остановиться, — поправил Дима.

— Дим, ты так считаешь? — Ренат вдруг раздумал быть вожаком. — Дим, ты ведь всегда самым крутым был, дрался он в юности, знаете как! — пояснил аудитории Ренат.

— И да, и нет, — тихо сказал Дима.

— Что значит — и да, и нет?

— Хан, и ты Сема — вылезайте из машины. Я — за руль.

Метров через триста я тормозну. Видите кусты: им не видно будет, что вы соскочили. И быстро, слышите, быстро двигаетесь вперед. А вот я поеду медленно, каждую ямку объезжая. И когда я остановлюсь перед этими тачками, вы должны уже оказаться рядом. Если все обойдется — подберем вас, когда их проедем. А если нет… У нас появится преимущество.

— Какое преимущество? — робко спросил Семен.

— Эти «охотники» попадут под перекрестный огонь.

— Он не пробежит столько метров вровень с машиной, — предсказала девица, глядя на Семена. — Дыхалки не хватит.

— И вы, товарищ, — «Робин Гуд» обратился к Ренату, — то есть господин… Слишком… габаритный, чтобы подобраться незаметно. У них взгляд прицельный, даром что похмельный.

— Так что же ты предлагаешь? — Ренат пристально посмотрел в глаза проводнику.

— Мы… я и эта девушка скрытно прокрадемся… только дайте оружие… И если что… поверьте, я служил в армии, я знаю как с этим обращаться, — и проводник посмотрел на чеченский автомат, который лежал в потных ладонях у Семена.