Каникулы на том свете - страница 2

  - Деревня Тотендорф?- удивилась мама, взглянув на вывеску, облупившуюся по краям, потрепанную ветром и побелевшую от пыли так, что слово на ней едва читалось. Зеленые блики фар, наслаиваясь друг на друга, обволакивали ее густо, как чешуйки еловую шишку. - Что–то знакомое, но, по–моему, совсем не то, что нам нужно.

  - То, Сюзанна, - пожал плечами папа Ханс. - То самое.

  В отеле сонный портье выдал им ключ с брелоком в виде груши. Тоби тотчас зажал его в кулачке и, оставив рюкзак на колесиках родителям, весело побежал по лестнице вверх, на шестой этаж.

  - Даже лифта нет, - вздохнула мама. - А как расписано было… ни дать ни взять, рай на земле. Всюду обман.

  Она слишком устала, чтобы пространно жаловаться, поэтому покорно поплелась вслед за сыном. Папа Ханс подхватил в охапку чемоданы и потащился за ней. Полуспящая Лиза повисла на его руке и едва переставляла ноги.

  Трехкомнатный номер оказался вполне приличным: две спальни с голубыми ночниками и газовыми шторками на окнах, в гостиной - круглый стол, четыре кресла, диван и телевизор. У окна детский стул для Тоби с клеенчатой спинкой. На столе - голубая ваза с ромашками.

  - Ну вот, - произнес папа Ханс, аккуратно присев на краешек дивана и сложив ладони горсткой, будто нянчил в них что–то маленькое и хрупкое. - Теперь я могу вам сказать. Мы не в Австрии. То есть, может быть, и в Австрии, но не в том смысле, в котором вы это понимаете.

  - Ханс, я вымоталась, как не знаю кто, и хочу спать, - запротестовала мама. - Поэтому, пожалуйста, кончай говорить загадками.

  Лиза сгребла на кресло диванные подушки и свернулась под ними калачиком, положив голову на дерматиновый подлокотник. Тоби распаковал мамин чемодан и принялся рассаживать по комнате плюшевых зверей: попугая с зелеными крыльями и желтым клювом - на пол у двери, вислоухого зайца - на диван и двух собак - рядышком, на клеенчатый стульчик, потому что они - близнецы.

  - Мы все умерли, - сказал папа Ханс. - Вчера ночью в автобус врезался синий грузовик, вроде тех, что вы видели сегодня на шоссе. Вы трое - погибли сразу, а я умер в больнице через три часа. Поэтому я один знаю, что произошло, а вы - нет. Вы даже ничего не почувствовали.

  - Ты шутишь?

  - Нет, не шучу.

  В гостиной стало очень тихо. Даже Тоби перестал возиться, а Лиза - сопеть. На стене торопливые ходики продолжали отсчитывать никому больше не нужное время.

  - Ну, что ж… - мама встала и прошлась по комнате. Понюхала ромашки, ладонью смахнула паутину с телевизора. - А вообще–то здесь уютно. Маленький и приятный семейный отель, правда, Ханс? Ведь мы все равно собирались провести где–то отпуск, так почему бы не здесь?

  - Ну, как ты не понимаешь, Сюзанна? - простонал папа Ханс. - Мне обязательно надо быть на конференции пятнадцатого, иначе шеф меня у… э… короче, я всех подведу.

  - До пятнадцатого еще полторы недели, - заметила мама.

  - И что? Да хоть полтора года! С того света не возвращаются.

  В кресле, под грудой разноцветных подушек, заплакала Лиза, но никто не обратил на нее внимания.

  - По–моему, свет всегда один, - возразила мама. - А предрассудок этот пошел с тех времен, когда Землю считали плоской. Вроде как другая сторона блина. Но Земля–то, она - с какой стороны не взгляни - все равно шар, и солнце тоже. Так что выберемся как–нибудь. Надо только посмотреть расписание поездов. Я в прихожей видела, на полке.

  Они вышли из гостиной, и дети остались одни. Сквозь закрытую дверь, точно сквозь пуховую перину, в комнату вяло затекали голоса родителей.

  - Вот, смотри, - говорила мама. - Здесь должно быть… Я точно видела, когда сюда вошла. Ну, даже если не сможем… ведь все равно ты хотел менять работу, ведь так?

  Папа Ханс бубнил в ответ что–то неразборчивое. Лиза шмыгала носом, вжавшись лбом в холодный дерматин кресла. Тоби подковылял к сестре и, осторожно потрогав пальцем мокрую дорожку на ее щеке, спросил:

  - Лиса плачет?

  - Я не хочу быть мертвой! - всхлипнула девочка. - Хочу в садик! Хочу к папе Морису!

  Тоби вскарабкался на стул, подтянулся, упираясь обоими локтями в широкий подоконник, и выглянул на улицу. Белый месяц, похожий на сладкий сливочный рожок, подсвечивал высокую стену кустов и асфальтовую площадку перед домом, и даже припаркованный у подъезда синий грузовик казался забытой в песочнице детской игрушкой. Тоби зевал и жмурился на опутанное стеклянными бусами огней ночное небо, на леденцовые крыши домов, на зеленую звездочку одинокого фонаря. Мальчик не знал, что смерть - это плохо, и ждал от нее волшебства.