Каникулы принцессы - страница 5
«Зато она троечница, – с мрачным удовлетворением подумала Катя, неприязненно рассматривая хрупкую фигурку. – И дура, наверное. Непонятно, чего ради Васька около нее вертится. Конечно, Натка – смазливая…»
Катя зажмурилась и даже головой потрясла: не хватало еще завидовать этой… этой… ящерице зеленоглазой, вот! И засмеялась: Подгорная действительно походила на ящерицу. Видела как-то Катя в Крыму такую, ящерица дремала на камне, грелась на жарком солнышке – гибкая, изящная, ярко-зеленая, совсем как Наташкины глаза. И исчезла мгновенно, едва Катя протянула к камню руку. Фу! И что она привязалась сегодня к Подгорной?! Нужна ей Наташка сто лет, как же…
– Ты что фыркаешь, как еж? Случилось что-то? – Лена внимательно смотрела на подругу.
– Вот еще, – передернула плечами Катя. – Просто я с утра с мамой поцапалась. Прикинь, она снова не дала мне накраситься перед школой! У нее совершенно ископаемые представления обо всем, а уж о косметике… Как мне надоели ее нотации, ты бы знала!
– А мне нравятся твои родители, – Лена раскрыла учебник по географии. Немного помолчала и печально сказала: – Они относятся к тебе всерьез, понимаешь? Мои обо мне и не помнят, наверное. Накрашусь я или нет, мама вряд ли заметит. Если честно, я ее практически не вижу. Они почти всегда возвращаются, когда я сплю, все их бизнес противный…
– Дура ты, Ленка, и уши у тебя холодные, – хмыкнула Катя. – Разве плохо – сама себе хозяйка? Мне бы твою свободу, ух, я бы развернулась…
– Это тебе так кажется.
– Считаешь, самая умная? – Катины глаза недобро блеснули.
– Не считаю, – коротко ответила Лена и отвернулась.
Последнее время ей трудно с Катей. Ивлева стала злой, так и норовила уколоть побольнее. И вне школы они практически перестали встречаться.
Лена помрачнела, вспомнив, как позавчера Катя язвительно прошлась насчет ее лишнего веса и отсутствия «настоящего» характера. Мол, был бы он, Ленка не метала б в рот все подряд, как рождественский поросенок.
Будто Ивлева не знала, насколько подруга комплексовала из-за лишних своих килограммов, будто не дружили они с первого класса! «Наверное, Катька права, у меня нет силы воли, – угрюмо думала Лена. – Я ненавижу смотреть в зеркало! Знаю, что безобразно толстая, и все же ем все подряд, я так люблю сладкое…»
Лена печально улыбнулась: до Нового года осталось всего ничего, меньше трех недель. Даже если она сядет на очередную диету, ей не избавиться от безобразных пухлых складок по бокам. И ноги ее никогда не будут такими стройными, как у Катьки, нечего и мечтать надеть на новогодний вечер платье или короткую юбку, лучше уж джинсы, как всегда. Конечно, Лена и в них не кажется стройной, но… над ней хотя бы смеяться не будут. И ни один мальчишка не пригласит ее танцевать! Лену ни разу не приглашали. Ни разу в жизни! Катька права – она жирная. Она просто уродина! Лена полжизни бы отдала, чтобы стать такой же худенькой, как Катька. Лена не любила праздники. И чувствовала себя преступницей, протягивая руку за добавкой – мама так вкусно готовила!
В новогоднюю ночь стол буквально ломился от любимых блюд: разнообразные салаты; горячий, только что из духовки гусь с золотистой корочкой, фаршированный рисом, черносливом и яблоками; домашняя буженина, запах от нее буквально сводил с ума; овощные блюда, рыбные, а на сладкое…
Лена зажмурилась, заранее смиряясь с неизбежным злом – парой-тройкой лишних килограммов, от которых потом так трудно избавиться, почти невозможно, если уж честно.
– Плющенко, что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
Лена вздрогнула от неожиданности: она и не заметила, как в класс вошла Луиза Ивановна, классный руководитель и учительница русского языка и литературы.
– Живот болит? – сочувственно допытывалась Луиза Ивановна.
В классе засмеялись. Катя громко фыркнула. Лена жарко вспыхнула и пролепетала:
– Н-нет. Я в порядке…
– Точно?
– Точно.
– Ну, если так, начнем урок!
В классе зашелестели страницы учебников. Лена прижала ладони к пылающим щекам. Катя насмешливо шепнула:
– Что-то не то съела за завтраком?
– Отстань.
– Так морщилась…
– Говорю же – отстань!