Каникулы с дядюшкой Рафаэлем - страница 25

— Тоже на два.

— Вижу, ты вперёд подвигаешься, — похвалил он меня. — В мою книжку заглядывал?

— Заглядывал.

— Хорошая книжка… По ней мальчуган вроде тебя многому научиться может. Не врёшь, в самом деле заглядывал?

— В самом деле…

Он улыбнулся мне и дальше было пошёл, но вдруг вспомнил о чём-то.

— Послушай-ка! А тебе не хочется подработать? — спросил он.

— Подработать? А где?

Сперва я подумал, что, видно, он по грибы собрался, а сейчас, когда меня встретил, передумал и предпочитает у меня грибы купить.

— По-моему, подработать ты был бы не прочь.

— Подработать? А где?

— Вместе со мной.

— С вами?

— Ну да.

— Но ведь вы коров пасёте?

— Да, коров пасу. Ну так что? Плохая разве работа пастухом быть?

— Работа ничего.

— Тебе, кажись, не больно по вкусу такое дело. Ты доктор, что ли?

— Не-ет.

— Я о тебе подумал вот почему. Знаешь, сколько у меня коров в стаде? Сто двадцать!

— Как много!

— И по-моему, тоже много. Сто двадцать коров, да ещё тёлок около семидесяти.

— Как много! — повторил я.

— Я ещё бычков не помянул.

— А сколько же бычков вы пасёте? — спросил я, желая показать, что я и взаправду работой его заинтересовался.

— Это уж дело моё. Я потому и спросил, не хочешь ли ты подработать.

— Заработать-то я бы хотел…

— Гм… А тебе коров пасти не хочется?

— Коров? Гм… — тоже в свою очередь хмыкнул я. — Вы их один пасёте?

— Здесь вон, на Гре́фтах, пасу. Ежели знать хочешь, тут получше всякого курорта будет. Заманивать тебя я не хочу. Мать твою я уже спрашивал, а она сказала, чтоб я с тобой потолковал.

— Мама? Когда же вы с ней говорили?

— Раз я что говорю, значит, так оно и есть. Здесь я пасу. Мне какого-нибудь помощника всё обещают дать, да что-то никого не пришлют. Стар я стал, и нет у меня в ногах прежней прыти. Я кричу, а корова не стоит. Я еле-еле встану, а угнаться мне за ней уж не под силу.

— Я у председателя спрошу.

— Чего ж тут спрашивать? Помощника мне давно обещают и всё никак не пришлют.

— А у вас корнет при себе есть? — спросил я ещё.

— Понятно, есть. Разве здесь, в лесу, без корнета обойдёшься?

Я снова хмыкнул.

— Когда придёшь-то?

— Как скажете, так и приду.

— Завтра с утра? Идёт?

Я кивнул.

Вот так я и ушёл из деревни. Вещей взял с собой совсем мало. Из одежды кое-что да две-три книжки. Вернее, две книжки и тетрадь. В неё я записываю всё, что о духовом оркестре узнаю́. Грушковецкий духовой оркестр ещё в то время возник, когда дядюшка Томашович был чуть постарше меня. Тогда пастухом деревенским был дядюшка Загрушка. Перед каждым домом щёлкал он кнутом, на верхнем и на нижнем конце улицы в корнет трубил. Корнет купил он у Гала́мбоша за семьдесят пять крон. А Галамбош этот краловский пастух был, то есть родом из Кра́ловой. По словам дядюшки Рафаэля, Галамбош продал Загрушке корнет и научил его играть гамму. Остальному дядюшка Загрушка сам научился. Правда, кое-что он узнал, пока был в солдатах, но всё равно и так о дядюшке Загрушке можно сказать, что у него выдающийся талант. А потом стал в деревню ходить покойный Сла́нинка. Родом он из Выпытальца и много лет был военным капельмейстером. Вот этот Сланинка вместе с дядюшкой Загрушкой и основал грушковецкий духовой оркестр.

— У грушковецкого духового оркестра своя традиция есть, — говорил дядюшка Томашович.

— Традиция?

— Да.

— Какая традиция? — спросил я.

— Славная традиция.

— А что такое традиция?

— Традиция создаётся, когда что-нибудь, возникнув, долго существует и живёт.

— Духовой оркестр наш существует, а традиция в том, что он до сих пор жив и всё ещё людям дорог.

— И дядюшка Загрушка тоже традиция?

— И он.

— И дядюшка Сланинка?

— Да.

— Но дядюшка Сланинка уже умер.

— Всё равно. И ты традиция.

— И я?

— И ты…

Я всё это записал. И много ещё чего другого занёс в тетрадку. Постепенно я всю её испишу. На первой странице я написал: «Каникулы с дядюшкой Рафаэлем». Пониже в скобках поставил: «Мои заметки». И дальше всё, что дядюшка Томашович мне рассказывал, и то, о чём мы с ним говорили.

— Дядя Рафаэль!

— Что?

— Какая это птица?

— Воробей.

— Это не воробей.

— Нет, воробей.

— Как ты узнал?

— Он щебечет.

— Воробьи не щебечут.